Секретарь

Лёшка одолел короткий пролёт и неожиданно уткнулся в ногу, протянувшуюся к перилам через узкую промежуточную площадку. Нога была в джинсе, а обувью имела черный китайский шлёпанец, из которого выглядывали тонкие пальцы с кривыми ногтями.

Владелец ноги был высок и узкоплеч, года на два Лёшки старше, лицо улыбающееся, глумливое, занавешивали нечесаные патлы.

С майки грустно смотрело шимпанзе.

— Леночка, привет! — сказал парень, вытягивая худую шею. — Я смотрю, у тебя клиент! Взялась-таки за ум!

Он убрал часть волос, открывая бледную щеку и сияющий весельем глаз.

— Не слушай его, — прошептала в спину Лёшке Лена.

— Почему же? — расслышав, удивился парень. — Он же должен знать, что думают о тебе люди. И не я один.

Он опустил ногу, но перекрыл путь длинной рукой.

— Можно пройти? — спросил Лёшка.

Парень наклонился.

— Почему же нельзя? Заплати и иди.

Лёшка прищурился.

— Сколько?

— Ну, если богатенький, то заплати её долг.

— Я вам ничего не должна! — крикнула Лена.

Слова прозвенели в кармане площадки и вызвали движение двух теней пролётом выше.

— Ну как же ничего?

Одна из теней спустилась, превратившись в мужчину лет тридцати, заросшего, небритого, с неожиданно мягкими, ласковыми глазами.

Мужчина был одет в спортивные штаны и кожаную куртку. На запястье на ремешке болталась барсетка.

— Как же ничего? — повторил он, чуть подвигая своего высокого приятеля и опуская свой подбородок на его плечо. — Твой отец нам должен, Леночка. А, значит, и ты, и твоя мать. И я бы на вашем месте начинал усиленно думать о продаже квартиры.

Внутри у Лёшки похолодело.

Страх, гнусный морозец, просочился из солнечного сплетения выше, царапнул затылок, схватил за горло, стиснул пальцы.

Закричать? Сбежать? Гарантированно сдохнуть?

— Так мы пройдём? — прохрипел Лёшка.

— Конечно-конечно, — улыбнулся мужчина, отступая и увлекая за собой к стене патлатого. — Мы же пока ещё пытаемся решить проблему в правовом поле.

— Но Мурза… — подал голос патлатый.

— Заткнись, Дикий.

Мурза снова улыбнулся и широким жестом показал Лёшке с Леной, что путь свободен. Девушка сцепила руки на Лёшкином локте.

— Быстрее.

Лёшка взял вес и, казалось, один раз оттолкнувшись, пролетел ступени. Мелькнула, махнула кепочкой еще одна фигура, рыжая, кадыкастая, с влажными губами, составляющая завершающую часть сакраментального хулиганского трио. Сзади раздался звук хлопка ладонью по ткани, и Лена беззвучно дёрнулась.

— М-м-м… попец замечательный!

Лёшка обернулся было, но девушка, жалобно мотнув головой, поймала его за рукав и, быстро открыв ключом дверь, затолкнула в квартиру. Щелкнули замки. Вспыхнул стенной светильник, рассыпав розовые волны по голой прихожей.

— Всё.

Лёшка опустил сетку с картофелем.

— Ненавижу! Уроды! — выдавила Лена и скрючилась у двери, сторонясь Лёшки, сама по себе, одна.

— Сволочи…

Она зарыдала, сползая всё ниже, пока не свалилась на пол, и Лёшка не нашёл ничего лучше, чем растерянно встать рядом.

— Лен…

— Лёша, ты только не верь им! — вскинулась девушка. — Пожалуйста, не верь!

Она схватила его за руки.

— Я и не верю.

Лёшка сел и, помедлив, несмело прижал Лену к себе. Сквозь плащик она показалась совсем худенькой. Вместо страха в душе тут же проклюнулась злость. Давай! — сказал внутренний голос. Вперёд на танки! Убей их всех, крутой. Ты же крутой?

Я их накажу, пообещал себе Лёшка. Дорасту до панцира…

— Не верь им, — прошептала Лена, уткнувшись носом ему в грудь.

С минуту она ещё всхлипывала, успокаиваясь, затем отстранилась, размазала слёзы по щекам, спросила с наигранным весельем:

— Не передумал чай пить?

Лёшка помог ей подняться.

— Я бы ещё поел.

Девушка рассмеялась.

— Блин, Лёшка, где ты раньше был?

— Не важно. Я же пришел в критический момент?

— Тогда обувь снимай, — освобождаясь от плащика, деловито скомандовала Лена, — и неси продукты на кухню.

— А что это за придурки? — спросил Лёшка, когда они в четыре руки распотрошили пакет.

— Папу сторожат, — вздохнула Лена.

— Почему?

— Говорят, что он им должен пол-миллиона. Ну, не им конкретно, тем, кто над ними…

Лёшка присвистнул.

— Ого!

— Папа ещё и в «Сбербанке» взял кредит в сто пятьдесят тысяч. Мы с мамой теперь выплачиваем… — Лена тоскливо посмотрела на Лёшку. — Я даже не знаю, почему он…

Она села на стул и какое-то время, зажмурившись, колупала ногтем клеенку на кухонном столе.

— Эти сначала звонили, — голос ее сделался отрешённым, — спрашивали, где папа, потом начали угрожать, что бегут проценты, что закопают живьём…

— А полиция?

— Полиция сказала, что нужны доказательства. Или сам факт убийства или избиения. Правда, когда наряд по вызову приезжал, эти убирались на день…

— Да, невесело, — произнёс Лёшка.

— Ничего, мы сильные, — выпрямилась Лена, и в глазах её загорелись упрямые огоньки. — А ты как?

— Пыф-ф! — фыркнул Лёшка. — У меня всё хорошо. Слушай, я попробую тебе помочь. Может, даже получится как-то договориться.

Он подумал о Штессане, который раскидает уродов, обживших лестничную площадку, в два счёта. И о Мёленбеке с кристаллами.

— Как?

— Ну так, есть мысли.

— Ясно. Яичницу будешь?