Секретарь

Лёшка покрутил головой.

Дом он узнал и вчера, как ни странно, уже проходил здесь, выискивая глазами окна квартиры, в которой живёт Ленка Линёва.

Почему его сюда занесло?

Лёшка не успел об этом подумать, так как, обходя скамейку по широкой дуге, к одному из подъездов направилась длинноногая девчонка в светлом коротком плащике и с прозрачным пакетом в руке, в котором одиноко желтел батон.

— Лена, — поднялся Лёшка.

Девушка обернулась. И он неожиданно понял, почему город, Мёленбек, подсознание привели его сюда. Глаза у Ленки Линёвой были похожи на глаза Гейне-Александры. В них плавилось то же самое отчаянное, пересиливающее страх упрямое желание, что бы ни случилось, идти до конца.

Затем лицо Ленки смягчилось.

— Лёшка! Ты откуда?

Она оглянулась, словно в кустах, за тентом овощной палатки и углом дома пряталось по Лёшкиному двойнику.

— Да так, проходил мимо… — улыбнулся Лёшка. — Я здесь, на Шевцова, работу получил. Бывший купеческий в том конце.

— А кем?

— Секретарём. Хранителем секретов. Ну, там много функций…

— Классно, — сказала Лена. — Только мне домой надо. Извини.

— Проблемы? — спросил Лёшка.

— Нет, что ты!

— Если какие-то гопники…

— Всё сложнее, Лёша.

От того, как ласково сказала это Лена, у Лёшки защемило сердце.

— Может, чаем напоишь? — спросил он. — Расскажешь.

Лена слабо улыбнулась. Лёшка обнаружил, что она стала гораздо красивее, чем раньше. Лицо утратило детскую одуловатость и сделалось таким, что… Ну хоть целуй! И сама вытянулась. Волосы светлые. В ушах — простенькие сережки-цветики. Только в глазах за радостью встречи все равно прячется какая-то жуть.

Ему захотелось обнять её и не отпускать.

— Лёша, что ты можешь решить?

— Не знаю. У меня много знакомых, если вдруг что-то.

Ага! — пискнул внутренний голос. Ты крутой. Все разбежались.

— А сам? — спросила Лена.

Лёшка, укусив губу, посмотрел в сторону и, хоть и нехорошо подсасывало под ложечкой, сказал, решившись:

— Могу и сам.

— Хорошо, — сказала Лена серьезно, — только у меня к чаю один батон. У мамы зарплата через неделю, и мы экономим.

— Слушай, — сказал Лёшка, хлопая по карману, — у меня есть свободная тысяча.

Девушка, наклонив голову, прищурила один глаз.

— Угощаешь?

Эх, тонна туда, тонна сюда. Прорвёмся!

Лёшка кивнул, и Ленина ладонь бледной рыбкой проскользнула под его рукой и замкнула круг.

— Всё, это судьба.

Лёшка вдруг почувствовал себя взрослым. Совсем взрослым. Что-то запело, зашелестело стрекозиными крыльями в груди. Ударило в голову. Плечо закостенело. А уж что творилось внизу живота! Кошмар и неудобство! И с места не сразу сдвинешься!

— Магазин тут рядом есть? — спросил он хрипло, отвлекая Ленин взгляд от своей стеснённой бунтующим естеством иноходи.

— Небольшой, за домом.

— А-а.

Они свернули за угол.

Дощатый, выкрашенный синей краской магазинчик расположился в окружении кустов сирени и носил название «Гвоздика». С правого бока к нему притулились старенькие «форд» и «тойота», а слева, в проволочном загончике, за горой разнокалиберных картонных коробок, стояли мусорные контейнеры.

— Пошли.

В дверях Лена наградила Лёшку пластиковой корзинкой и потянула его по узкой тропке в лабиринт расположенных у стен и состыкованных под прямыми углами стеллажей. В корзинку плюхались пакеты с гречей, горохом, рисом, сахарным песком. Потом — сметана и майонез. Потом — десяток яичек и банка тушёной говядины.

— Лен, у меня всего тысяча, — шепнул Лёшка.

— Я считаю, — сказала Лена.

У кассы она сунула Лёшке в руку сетку с картофелем.

— Всё, полный набор.

— С вас — девятьсот тридцать три, — пересчитав продукты, произнесла женщина за кассой.

— Сейчас… — Лёшка пополз в карман.

— Видишь, я уложилась, — улыбнулась Лена, перекладывая покупки в пакет.

Лёшке отсчитали сдачу.

Ну, вот, подумалось ему, два дня — и я на нуле.

— Бери картошку, — сказала Лена.

Ручка у сетки слегка резала пальцы.

— Мама обрадуется, — сообщила Лена, когда они двинулись обратно. — Она тебя помнит. Ещё когда мы «домашку» делали…

— А я помню её рыбу жареную.

— Ой, а я нет.

Лена переменила руку. Нагруженный пакет, угловатый и раздувшийся, так и норовил подбить её под коленку.

— Дай мне, — сердито сказал Лёшка.

— А я тогда что?

— Дорогу показывать будешь.

— Ну, это я могу. Сейчас прямо. — Освобождённая от пакета Лена прошла вперёд и оглянулась на Лёшку. — Может, пакет вдвоём возьмём?

— Иди-иди, — пропыхтел Лёшка, не желая признаваться в слабости.

Пальцы, правда, резало всё сильнее. Он остановился, привалив сетку с картофелем к колену, и отогнал настырную, крутящуюся перед носом мошку.

— Вот хорошо, что я встретился. А без меня? — сердито произнёс он.

— Был бы один батон, — пожала плечами девушка.

— Ну, это-то… это-то да.

Лёшка выдохнул и сделал рывок к подъезду, едва не расшибив кроссовок о выпуклость попавшегося на пути канализационного люка. Лена открыла дверь, пропуская его в зеленоватый лестничный полумрак.

— На второй.

— Знаю.