Секретное оружие обольстителя

Какое-то время Пия ощущала лишь силу и надежность его плеча. От него исходил запах чистый и мужской, с нотками чего-то еще. Возможно, мыла или одеколона. Пия не могла точно сказать, что это за запах, но она помнила его. И это успокаивало ее.

Странно, присутствие этого мужчины действует на нее успокаивающе, дает уверенность, как никто другой, а ведь ее жизнь наполнена людьми и событиями, действующими прямо противоположно. У нее не осталось сил сопротивляться ему. И он такой сильный, теплый. Держит ее на руках так, будто она пушинка, будто он может нести ее вечно.

Когда Арес наконец поставил ее на ноги, ей пришлось приложить усилие, чтобы не запротестовать. Пия вытерла лицо, огляделась и поняла, что это ванная, огромная и роскошная.

Она чувствовала себя слабой и хрупкой. Тем временем наследный принц Атилии наполнял для нее ванну. Удивительно, но его королевское высочество с легкостью справлялся со столь мирской задачей.

Один из плюсов воспитания в монастыре в том, что она и остальные девушки из богатых семей учились вести себя как обычные люди. На самом деле это одна из главных миссий монастыря.

– Тебе пора снять этот саван, дорогая, – предложил Арес.

Пия осмотрела себя. На ней по-прежнему было черное платье, строгое, торжественное и не слишком удобное, в котором она была на похоронах отца.

Она подняла взгляд на Ареса:

– Мне не хочется.

Мужчина приблизился. Пия возненавидела свое сердце за то, что так сильно бьется, когда он рядом.

Он не переставал удивлять ее. Слабая улыбка скользнула по его губам при взгляде на ее лицо.

– Я понимаю. Когда умерла моя мать, ее положили в гроб, а потом мы с отцом шли по улице в похоронной процессии, сопровождали его к месту последнего упокоения. Я был одет в типичную форму королевской семьи, совершенно не удобную. Однако, когда все закончилось, я оказался вне поля зрения общественности, вернулся в личные покои и обнаружил, что не могу переодеться. Это означало бы, что нужно двигаться дальше.

– Ты очень любил свою мать?

– Да, очень. А ты разве не любила своего отца? И мать?

Он положил руку ей на бедро. Пия замерла. Она чувствовала его тепло, силу, мощь, ощущала как мужчину. Кроме того, это прикосновение принесло ей успокоение.

– У меня были прекрасные отношения с матерью. И нет никаких отношений с отцом. С родителями все сложно.

Пия болезненно осознавала, что скоро они сами станут родителями и, не исключено, что их дети будут страдать. Она ощущала единение душ с мужчиной, чьи отношения с родителями были далеко не безоблачными.

– У отца и матери дети были не на первом плане, – услышала она свой голос, и ей стало грустно оттого, что это правда. – Хотя, честно говоря, я не занимала большого места в их жизни, брату они уделяли гораздо больше внимания. Потому что он – мальчик, иначе говоря, наследник, продолжатель рода. Когда, наконец, обратили на меня взоры, они разглядели во мне проект. Правда, не знаю, были ли они способны любить кого-либо, кроме друг друга. Я не имею в виду ничего плохого. Думаю, я любила их обоих, хотя всегда чувствовала, что разочаровываю их.

Его зеленые глаза были серьезны.

– Как ты можешь разочаровывать?

Она не знала, что ответить. Сравнивая дочь с матерью, люди разочаровывались.

Пия вдруг решила сменить тему.

– Я рада, что у меня будут мальчики. Мне кажется, с ними проще.

Свет, который горел в его глазах, тут же погас. На лице промелькнуло трагическое выражение, сменившееся отчужденностью. Он проверил температуру воды, ослепительно грациозно поднялся, в очередной раз продемонстрировав силу и красоту своих мускулов.

– Ты должна принять ванну. – Его голос снова звучал по-королевски отстраненно. – А потом немного поспать. Конечно, горе никуда не денется, но нужно постепенно двигаться вперед, что-то делать. Со временем боль притупится.

Он оставил ее сидеть в траурном платье на краю ванны с горячей водой и задаваться вопросом, как и почему она почувствовала себя значимой. И почему ей больше всего на свете хочется погрузиться в воду прямо в одежде и лежать там, пока не притупится боль.

Встав, она зашаталась и обнаружила, что по щекам снова текут слезы. Стянула платье, аккуратно сложила, осторожно положив его на ближайшую полку. Будто этот траурный наряд ей дорог. Хотя на самом деле она хотела его сжечь. За последние шесть недель ей пришлось надеть его дважды. И больше она никогда не облачится в него.

Пия погрузилась в ванну и растворилась в шелковистых объятиях горячей воды с ароматом лаванды и клубившимся паром. Она позволила слезам литься до тех пор, пока не высохли сами по себе. Интересно, кого она оплакивала. Мать? Но та никогда не любила ее так, как отчаянно желала этого Пия. Или отца? Но он-то считал ее чем-то вроде забавы или предметом сделки и никогда не был ее настоящей опорой и поддержкой.

Или новую жизнь, неожиданно представшую перед ней? И хочет она или нет, но теперь в ее жизни есть дети, которых она вынашивает. И принц, который их зачал. И страх перед маячившим неизвестным будущим.