Секретное оружие обольстителя

Хотя это и не имеет значения, однако он с явным удовольствием наблюдал, как Пия вздрогнула от неожиданности и резко повернула голову. Вскоре удовольствие сменилось более глубокой радостью, когда Арес заметил, как покраснели ее щеки.

Впрочем, как всегда, когда она видела его. Краснела при его появлении.

– Откуда ты… – Она было заговорила, но вдруг замолчала.

Взглянула на ноутбук. Арес приготовился к вспышке гнева, которая, по идее, наверняка должна последовать. Интересно, он задал этот вопрос намеренно, желая спровоцировать ее? Неужели опустился до таких игр?

Пия снова посмотрела на Ареса. Как ни странно, серые глаза излучали покорность. Ничего себе!

– Ты следишь за ноутбуком? Ну конечно, как я раньше не догадалась, с самого начала ничего не заподозрила.

Арес слегка наклонил голову.

– Исключительно в целях безопасности. Это королевский дворец.

– А еще и потому, что ты любопытен. – Ее взгляд оставался спокойным. – Хочешь знать обо мне все. Не спрашивая.

Арес помнил Пию в траурном платье на краю ванны. Она была настолько близко от него. Какое-то время он был уверен, что она тоже что-то почувствовала. Хотя и промолчала.

– Ты могла быть в сговоре с репортерами таблоидов, которые преследовали нас в Йоркшире, – мягко объяснил Арес. – Тебя могли завербовать мои враги.

– У тебя действительно есть враги? – Она спросила мягко, но это его царапнуло. – Или это часть многочисленных войн, которые ты ведешь, хотя против тебя никто не воюет?

Арес прислонился плечом к дверному косяку, скрестил руки на груди и строго посмотрел на нее.

– Видимо, ты подразумевала меня с моей собственной войной.

Он определенно не хотел этого говорить. Даже не представлял, как эти слова сорвались с языка. Но, так или иначе, они вырвались наружу, и он вдруг осознал их абсолютную истину. После чего во рту остался едкий привкус.

В первую ночь ее пребывания здесь у него возникло странное желание заботиться о ней. Он никогда ни о ком не заботился, кроме матери в ее последние дни. Арес едва знал Пию, и подобное желание ему совершенно не свойственно. Словно его ударили по голове, и он пришел в себя, вспомнив, что Пия вынашивает сыновей. Его сыновей.

Всякий раз, думая о сладкой полноте ее тела и о причине полноты, он поражался. Входил в ступор.

– Если ты сам себе война, тебе повезло, Арес. Это означает, что ты можешь отменить военные действия в любой момент. – Она закрыла ноутбук и отложила его в сторону. – Можешь заключить перемирие, когда захочешь.

– Это совсем не так просто.

При этом его голос звучал неуверенно.

– Почему ты шпионишь за мной? – спросила она без обиняков, пристально глядя ему в глаза.

Если бы ее голос был резким или обвиняющим, Арес знал бы, что делать. Например, продемонстрировать обычное королевское высокомерие или вспышку ярости, всегда готовую вырваться наружу, когда он в Атилии. Или неподалеку.

На этот раз он словно пребывал в замешательстве.

– Я бы не назвал это шпионажем. – Слова, казалось, выговаривались с трудом. – Я же тебе говорил. Все в целях обеспечения безопасности.

– Да, – вздернула она подбородок. – Я веду колонку. Это, возможно, глупо. Единственная реальная цель моих советов – чтобы люди получили знания о хороших манерах, как у персоны королевских кровей. Хотя, наверное, нет смысла никого обманывать, я пишу в основном для женщин.

Между ними, казалось, возник незримый, но яростный вихрь. Арес отказывался это замечать. И только щеки Пии покраснели. Арес подумал, не покраснел ли он в глубине души. Она отвела взгляд.

– Гипотетически, конечно. Существует история о королеве Англии на каком-то званом обеде. Перед гостями поставили чаши с водой для омовения рук. Один из приглашенных, не зная этикета, выпил из такой чаши. Все замерли, не представляя, что делать при столь явном нарушении приличий. И что сделала королева? Она взяла свою чашу и тоже мгновенно ее осушила. Не знаю, правда ли это, но мне нравится думать, что история реальна.

– Поэтому тебе нравится советовать читательницам пить содержимое чаш для омовения рук, чтобы решить проблему?

Арес помрачнел и с каждой минутой чувствовал себя все более странно, будто это совсем не он. Пия спокойно взглянула на него, и ему показалось, будто он превратился в какое-то чудовище, огромное и бесформенное.

– Образно говоря, да. Я делаю вид, будто рассказываю о хороших манерах в моей колонке, а на самом деле говорю о том, как быть добрым.

– Доброту переоценивают.

Пия только покачала головой:

– Нет. На самом деле это не так.

– Я восхищаюсь твоими возвышенными намерениями, честное слово, – заявил Арес так же мрачно. – Но раз уж я следил за твоими действиями, стало быть, ты понимаешь, что я в курсе того, как оплачиваются твои колонки.

Если он и ожидал, что она разозлится, то был разочарован. Она всего лишь улыбнулась. Терпеливо. Причем сделала это так, что ему захотелось что-нибудь сломать. Или заключить в объятия это округлое, соблазнительно пышное тело.

Ее мягкая улыбка выглядела почти оскорбительно.

– Никто не знает, что это я, ведь так? Уверяю тебя, никто не захочет читать советы бедняжки Пии Комб о том, как стать лучше.