Секретные окна

И вот лет пять назад я пришел к нему и сказал: «Я использовал твою идею и написал повесть о мальчишках, которые находят на железнодорожных путях тело мертвого мальчика». Я подумал, что вряд ли кому-то будет интересно тащиться смотреть на труп сбитой собаки. Я вспомнил себя в этом возрасте, вспомнил свои детские переживания и отдал их главному герою повести, Гордону Лашансу. Но тут надо держать в голове слова Джона Ирвинга: не верьте писателю, когда он вроде бы предлагает читателям свою автобиографию, потому что мы все любим приврать. Из реальных событий не всегда получается хорошая история, поэтому мы редактируем их и многое меняем. Вот и я многое изменил. Иными словами, изрядно приврал.

Вопрос: В «Куджо» меня поразило что мальчик умер. Так и было задумано? Вы с самого начала собирались его убить?

Стивен Кинг: Нет, но меня занесло. Когда я говорил о страхах, я говорил и о Буке, прячущемся под кроватью, – для меня это реальные страхи, не выдуманные. Не то чтобы они управляют всей моей жизнью, но есть мысли, которые пугают меня всерьез, и одна из них: ночью я захожу в комнаты к детям, чтобы проверить, как они спят, и вижу, что один из них мертв.

Многие люди мне говорят, что, наверное, здорово – иметь богатое воображение. Вот я, например, заработал кучу денег благодаря своей неуемной фантазии, и это круто. Если хочешь лететь первым классом, ты летишь первым классом, и вообще можешь многое себе позволить. Но есть и другая сторона медали. Это не просто кошмарная мысль, что твой ребенок может умереть. Это еще и картины, которые рисует воображение. В цвете и очень подробно. Ты буквально воочию видишь раздутую шею, остекленевшие глаза и все остальное. У меня есть суеверие, что надо все это записать. Если тебя что-то пугает до полусмерти, то нужно об этом написать, и тогда самого страшного не случится. Тогда все будет хорошо.

В «Жребии Салема» мальчик спасается. Мальчик по имени Марк Питри и писатель Бен Миерс, они оба спасаются. Дэнни Торранс в «Сиянии» тоже спасается. Мне кажется, в большинстве случаев дети спасаются. Но мы – взрослые – знаем, что иногда они умирают. От болезней, от жестокого или просто небрежного обращения, по разным причинам. Я не знал, что мальчик в «Куджо» умрет, пока он не умер. Он не должен был умереть. Но его просто не стало. Его мама пыталась сделать ему искусственное дыхание, но парнишка не ожил.

Вопрос: Как вы распределяете время, когда работаете? И как вы пишете: от руки, на пишущей машинке или на компьютере?

Стивен Кинг: Самое главное, я всегда работаю по утрам. Когда я писал «Талисман» вместе с Питером Страубом, мы оба использовали компьютер. У меня «Уонг» – в этой части Массачусетса «Уонг» царит безраздельно, – у него «Ай-би-эм». Мне кажется, «Уонг» круче «Ай-би-эм». И дешевле. Но вообще я не очень люблю писать на компьютере, потому что при этом я себя чувствую не столько творцом, сколько зрителем. Когда текст появляется на экране, это очень удобно, но как-то странно. Я работаю каждое утро, с восьми до одиннадцати или с восьми до половины одиннадцатого, если не мучаюсь похмельем и если выдается хороший день. А ближе к ночи, когда все в доме ложатся спать, я «играюсь» с очередной идеей для будущей книги. Обычно у меня в работе две вещи одновременно, и это удобно. Если с одной ничего не получится, то есть другая.

Вопрос: Если бы вам лично довелось пережить реальный кошмар – атомный взрыв в Хиросиме, бомбежку Дрездена или Вьетнам, – вы бы по-прежнему писали ужасы?

Стивен Кинг: Думаю, да. Я забыл упомянуть, когда говорил о подтексте и о фильмах о насекомых, что именно те, кто испытал на себе взрыв атомной бомбы, были первыми, кто создал своего собственного ядерного монстра, порожденного – я уверен – их национальным кошмаром.

В 1954 году в Японии вышел фильм «Годзилла». Годзилла – это гигантский ящер, проспавший миллионы лет и пробудившийся из-за ядерных испытаний. Он излучает радиацию. Его дыхание уничтожает целые города. Мы видим на экране лежащий в руинах Токио, и эта сюрреалистическая картина очень напоминает реальные результаты взрыва атомной бомбы. Город пылает в огне, многие жители погибают. Мне кажется, что таким образом японцы пытались проработать и тем самым избыть свою общую травму. Поэтому, да. Ответ на вопрос будет «да». Опыт кошмара отнюдь не мешает писать о кошмарах, а иногда даже и помогает.

Вопрос: Позвольте вам не поверить. Я прошел Вторую мировую войну, и лично мне было бы трудно о ней писать.

Стивен Кинг: Да, но то же самое можно сказать о многих писателях – участниках Второй мировой. Взять тех же Леона Юриса и Нормана Мейлера. Юрис написал «Боевой клич», а Мейлер…

Вопрос: Но сами они не прошли через то, о чем писали.

Стивен Кинг: Почему не прошли? Мейлер участвовал в боевых действиях на острове, который потом описал в «Нагих и мертвых». В «Бунте на “Кайне”» Герман Воук описывал собственный опыт. Он служил на минном тральщике в Тихом океане. Их книги – это целенаправленные усилия осмыслить пережитое. Мне кажется, то же самое верно и по отношению к литературе ужасов.