Секст как лекарство от тревоги: Чему мы можем научиться у философов-скептиков

Однако остается неразрешенной проблема: как примирить между собой варианты восприятия одних и тех же вещей разными людьми, не имея возможности апеллировать к абсолютной и окончательной истине и пользе. Даже если мы решим действовать, основываясь исключительно на законах и традициях, непосредственном проявлении вещей, открытиях искусства и науки и «неизбежных привязанностях», пути осуществления этого решения могут оказаться самыми разными, и, чтобы прийти к общему знаменателю, необходимо обмениваться мнениями с другими людьми. Например, по мнению некоторых, для сокращения государственного долга по отношению к ВВП необходимо наращивать размер инвестиций и, следовательно, увеличивать государственные расходы, чтобы стимулировать экономический рост и повышать уровень налоговых поступлений, в то время как, по мнению других, следует просто сокращать расходы. Именно здесь в игру вступают правила демократического сосуществования.

Секст не уделяет этой теме особого внимания, но, как уже упоминалось, некоторые связанные с ней замечания можно найти в трактате против ораторов, или риторов, составляющем вторую книгу труда «Против ученых». В Древнем мире риторами называли тех, кто профессионально ораторствовал в совещательных, законодательных и судебных органах. В трактате Секст, в частности, выступает против «экспертов», которые компрометируют ораторскую практику апелляциями к недоказанным гипотезам и часто даже не слишком одарены как ораторы. При этом он практически ничего не имеет против риторов, которые выполняют свою работу, не слишком беспокоясь о формальной стороне дела. Однако здесь возникают сомнения этического характера, и при этом на ум невольно приходят современные политики, комментаторы, а иногда и юристы, пытающиеся манипулировать общественным мнением.

Проанализировав различные определения ораторского искусства, Секст сначала доказывает, что оно не является настоящим τέχνη (techne), поскольку, в отличие от искусства и науки, не обладает свойством последовательности, основано исключительно на словах и не апеллирует к конкретным предметам. И действительно, ораторское искусство применимо к любым темам и ничему нас не учит; его цель – убедить, несмотря ни на что, вызывая искусственные эмоции, никак не учитывая, соблюдается ли при этом закон. Более того, оратор не достигает никакого устойчивого результата, поскольку его выводы всегда могут быть опровергнуты другой, более сильной аргументацией; в действительности обычно так и бывает, а иногда истинная цель оратора и вовсе отличается от заявляемой. Ораторское искусство не является τέχνη (techne) еще и потому, что не основано на четком методе, и подчас те, кто его не изучал, могут произносить речи лучше, чем специально этому учившиеся.

Затем Секст повышает градус критики, утверждая, что в древние времена (по сравнению с его эпохой) в некоторые места, например город Спарту или остров Крит, вообще не пускали тех, кто называл себя риторами, и запрещали саму эту профессию как нравственно развращающую, опасную и в любом случае бесполезную, как для самого человека, так и для общества. Для ритора, утверждает Секст, ораторское искусство бесполезно, поскольку заставляет иметь дело с прелюбодеями, ворами и предателями и вести себя недобросовестно, вследствие чего ритор приобретает плохую репутацию и множество врагов и преследователей. Для общества же ораторское искусство вредно, поскольку с его помощью можно учиться обходить законы, применяя к разным случаям подходящие сложные оговорки, тогда как законы должны «скреплять» общество, позволяя преодолеть доцивилизованное состояние войны «всех против всех». Секст приводит любопытные данные: после смерти царей персы на пять дней приостанавливали действие всех законов, чтобы «на опыте» узнать, каково жить без них.

Более того, продолжает Секст, худшие из политиков (демагоги) могут использовать ораторское искусство для подстрекания толпы, воспламеняемой обещаниями, хотя оратор при этом преследует исключительно свои собственные интересы. Это обвинение появилось задолго до Секста и выдвигалось по меньшей мере против Платона. Риторы обычно парировали либо тем, что благородное ораторское искусство отличается от низменного, либо тем, что проблема не в ораторском искусстве, а в недобросовестности конкретного оратора. На это Секст вновь возражает, что прибегать к риторике – значит пытаться убедить всех в своей правоте, не обращая внимания на то, соответствует ли это закону. Таким образом, любого оратора можно считать несправедливым, поскольку его аргументы в любом случае являются уловками, не имеющими ничего общего с тем, что правильно или неправильно по закону.