Сексуальная жизнь наших предков

Костантино тепло поприветствовал её: он знал Аду ещё совсем крошкой, но до сих пор, хотя ему, как и доктору Креспи, было уже к пятидесяти, оставался сильным и выносливым – идеальный «трудяга», как выразилась бы бабушка Ада. Потом разнорабочий обернулся к Джиневре и шутливым тоном поинтересовался:

– Ну, что ты на этот раз натворила? И чего ради было тормошить тётю?

– Помогите нам передвинуть вон тот комод: у меня туда колечко закатилось, а он для меня слишком тяжёлый.

– Ещё бы, с твоими-то мускулами! Ты его и с места сдвинуть не сможешь. Тощая, как кузнечик. И Адита туда же... говорят, в Болонье не дураки хорошенько набить пузо, но ты, похоже, не по этой части. Ладно, оставь, я сам справлюсь.

– Может лучше сперва вытащить ящики? Всё полегче будет, – предложила Ада.

– Нет нужды, барышня, я ещё достаточно силен.

– Ну смотрите! Только потихоньку и очень осторожно. Мы же не знаем, где кольцо, – забеспокоилась Джиневра. – Не дай бог повредим.

Но Костантино уже просунул пальцы между стеной и задней стенкой комода («Сейчас мы это быстренько!»), потянул вперёд, чтобы освободить немного места, и оперся локтем. Комод заскрипел по полу.

– Вот оно! – воскликнула Ада, увидев сверкнувшее золотом из-под цоколя колечко.

Джиневра быстро нагнулась и издала разочарованный стон:

– Говорила же, Костантино, потихоньку! Смотрите, Вы его раздавили!

Туго сплетённые нити, удерживавшие жемчужину, совсем перекосились, а тонкая золотая окружность превратилась в овал. Ада положила его на ладонь и с тревогой оглядела со всех сторон.

– Как жаль! – вздохнула она, понимая, что у неё просто не хватит духу ругать старика за столь бездумное проявление силы.

Впрочем, Костантино вовсе не чувствовал себя виноватым. Он презрительно взглянул на крохотную ушибленную жемчужинку и пробурчал:

– Позор тебе, Адита! Что ты такое носишь? Болонское золото, которое вмиг чернеет от стыда? Вот у донны Ады были настоящие кольца, благородные, а не это барахло! Столько шуму из-за какого-то пасхального яичка...

Ада не смогла сдержать улыбки.

– Оно вовсе не из Болоньи, Костантино, оно из Англии. Или, может, из Неаполя. И, к счастью, настоящее, золотое, иначе его нельзя было бы поправить. Хотя тебе, Джиневра, стоило послушать моего совета и убрать его в сумку! Теперь придётся везти к ювелиру, а я понятия не имею, где...

– Если хочешь, я об этом позабочусь, у меня есть один на примете, очень добрый. Я ходила к нему в прошлом году прокалывать уши.

– Нет уж, не дам тебе его больше портить. Лучше спрошу у кузины.

Вместе со своей долей драгоценностей, в которых она прекрасно разбиралась, Лауретта унаследовала от бабушки знакомство с лучшими ювелирами города. Ада позвонила ей, и кузина охотно согласилась помочь починить кольцо.

– Пришли его мне с Джиневрой, когда она пойдёт домой, а завтра утром я им займусь. У меня есть один знакомый мастер, который занимается всякой мелочёвкой. Он подрезал мне браслет «Rolex», и антиквариат тоже реставрирует. Увидишь, твоё колечко вернётся к тебе как новенькое.

– Только, пожалуйста, попроси, чтобы поспешил, я на следующей неделе возвращаюсь в Болонью и хотела бы забрать его с собой.

3

Назавтра выдался прекрасный солнечный день. Ближе к обеду Лауретта позвала Аду съездить с ней и детьми на ипподром, где у Якопо и Ады-Марии в четыре часа начинались соревнования по выездке.

– Отлично, я как раз успею пообщаться часок с дядей Таном, пока он не ляжет.

– Тогда мы подхватим тебя в половине четвёртого у ворот.

Когда Ада села в машину, кузина сказала:

– Рада, что ты пришла. Хотела тебе рассказать, что случилось сегодня у ювелира.

– Что-то не так с кольцом?

– Нет-нет, всё в порядке, твоё колечко будет готово к четвергу. Но я хотела тебе кое-что показать.

Добравшись до манежа, дети отправились переодеваться, а кузины, взяв по аперолю, уселись в маленьком баре под соснами. Лауретта, напустив на себя таинственный вид, тут же достала из виттоновской сумочки обшитую синим шёлком коробочку, положив её на середину стола, между бокалами.

– Вот, смотри, – сказала она, щёлкнув замком. – Я купила это сегодня утром.

Внутри оказался медальон на цепочке, размером чуть больше карманных часов.

– Выглядит старинным, – заметила Ада.

– Середина XVIII века, если ювелир не ошибся, но не очень ценный – позолоченное серебро, как в деревнях носят, дешёвая безделушка.

«Болонское золото», – вспомнила Ада, но решила не произносить этого вслух.

– Зачем же ты его купила? На тебя не похоже.

– Конечно, нет. Но мне не хотелось, чтобы он попал в чужие руки. Я увидела его и вспомнила о бабушке Аде.

– При чём здесь бабушка Ада?

– А ты присмотрись.

Ада взяла медальон в руки, внимательно оглядела со всех сторон и глазам своим не поверила, увидев выгравированные на выпуклом металлическом диске знакомые образы: кораблик, олень, латная перчатка...

– Это же герб Ферреллов! – ошеломлённо воскликнула она. – Где ты его откопала?