Сексуальное поведение и насилие

Таким образом, очевидно, что инцестуозное сексуальное насилие внутри родовой общины с началом патриархальной революции стало необходимым элементом борьбы за экономиче -скую и культовую власть. Матриархат, по сути дела, пал жертвой инцеста и новых экономических условий с накоплением материальных средств в руках мужчин, что неотъемлемо сопровождалось новым самосознанием и сексуальным насилием с их стороны.

Ветхий Завет содержит в своих книгах свидетельства разнузданного гомо - и гетеросексуального насилия, захлестнувшего древние общества. При этом сексуальное насилие в те времена было тем же, чем оно всегда было у высших приматов, чем оно является и сейчас в уголовной и люмпенизированной среде: средством борьбы за власть, имущество; средством самоутверждения через сексуальное унижение «партнёра». Например, Хам совершил половое насилие над своим отцом Ноем, воспользовавшись его беспомощным состоянием («увидел наготу» - эвфемизм, хотя бы даже потому, что в Протописьменный период истории Двуречья - до начала 3 тысячелетия до н.э. - мужчины на войне, на охоте, на работе почти всегда ходили нагими [9]). Хам рассказал своим братьям про насилие над отцом в желании показать свою власть, возвыситься над всеми, за что и был наказан рабством своего потомства после защиты братьями отца от сексуального насилия Хама (Быт. 9:21-27).

Сексуальное насилие над женщиной или мужчиной свидетельствует не только о полном отсутствии уважения насильника к другой личности, но и о необходимости по какой-либо глубинной причине такого действия. Когда же сексуальное насилие становится традиционным, общепринятым и практически безнаказанным в селе, городе, целом регионе или стране, то есть становится массовым - это уже свидетельство своеобразного, нового уровня общественного самосознания, духовного и экономического неблагополучия конкретного общества, свидетельство коренных общественно-экономических преобразований. История

подтверждает это: все существенные, пусть даже и региональные, общественно-экономические преобразования вызывали войны с разгулом насилия, в том числе и сексуального.

Ветхий Завет повествует нам о том, что, несомненно, имело место в процессе становления патриархального общества - о массовых изнасилованиях. Так, в ханаанейских Содоме и Гоморре горожане имели обычай коллективно насиловать пришельцев, несущих с собой не всегда ясную, но всегда потенциальную опасность (Быт. 19:4-9). Аналогичное явление существовало и в иудейском городе Гиве, где горожане, окружив дом с гостями, также требовали от хозяина дома: «...выведи человека, вошедшего в дом твой, мы познаем его»; но удовлетворились насилием над наложницей гостя: «Они познали её, и ругались над нею всю ночь до утра», до наступления смерти женщины (Суд. 19:16-28). Остаётся сделать вывод, что первое время в постматриархальном обществе безудержное сексуальное насилие как средство коллективного (или индивидуального) самоутверждения, устрашения потенциальных врагов, демонстрации силы существовало повсеместно.

Символизация разорительной инцестуозной борьбы за экономическое влияние, своеобразной «революции», нарушившей прежний уклад, содержится в сообщении Дж. Фрэзера [21] относительно табутирования инцеста в Древнем Риме: древнейшие римские законы гласили, что в случае совершения инцеста искупительная жертва должна быть принесена жрецами в роще Дианы, так как везде считалось, что инцест влечёт за собой голод, поэтому искупительная жертва приносилась богине плодородия.

О том, что сексуальность с приходом патриархата приобрела наказуемые преступные проявления, грубо нарушающие уже новые, патриархальные общественные морально-нравственные установки, мы также узнаём из мифологии, например, из притчи о том, как Приап пытался изнасиловать сначала спящую нимфу Лотиду, а потом посягнул и на древнейшую, чрезвычайно почитаемую богиню - Гестию (Весту у римлян). Вот как рассказал об этом Овидий (Фасты 1. 429-438) [12]:

Он уже лёг на траву и рядом с ней приютился,

Но не проснулась она, полная крепкого сна.

Радостен он и, подняв осторожно от ног её платье,

Вот уже начал искать путь к исполненью надежд.

Вдруг тут ослёнок, верхом на котором Силен появился, Вовсе некстати своим голосом грубым взревел.

Мифологический образ Приапа, олицетворяющего производительные силы природы, эволюционно возник из грубых деревянных фаллических изображений, создаваемых для дионисийских оргий [7], то есть Приап изначально был собственно фаллос. Если попытка изнасилования нимфы привела к тому, что Приап «общим посмешищем стал в ярком сиянье луны», то покушение на Гестию, которую также спас ослиный крик, чуть не стоило Приапу физической расправы со стороны богов и сатиров (Фасты 6. 319-349) [12].