Сексуальность в глотке реальности. Онейрокритика Лакана

«…принцип его искусства толкования, принцип ассоциаций, идентичен с магией. Элемент сновидения означает то, о чем он напоминает. Разумеется, то, о чем он напоминает толкователю сновидения! Неустранимый источник произвола и ненадежности связан с тем обстоятельством, что элемент сновидения может напоминать толкователю об одних вещах, а остальным людям – о чем-то другом. Техника, излагаемая мною в дальнейшем, отличается от античной в одном важном пункте – работа по толкованию возлагается на самого сновидца. В ней в расчет принимается то, что приходит в голову по поводу данного элемента не толкователю сновидения, а сновидцу» [46:117].

Техника Фрейда расходится с техникой Артемидора. Если истина сновидения заключена в самом сновидении, то единственный, кто может привнести в него смысл, это сам сновидец. Ответственность – на нем. В другом примечании к «Толкованию сновидений», которое Фрейд делает в 1925 году, он отнюдь не лишний раз напоминает, что толкование – не интеллектуальная игра: «Толкователь сновидений должен не играть своим умом, а опираться на мысли сновидца» [46:50]. Вопрос о том, кто именно дает толкование, резонирует принципиальным вопросом о том, какую позицию занимает аналитик. В терминах Лакана, Фрейд отказывается от позиции знающего, от положения господина. Для Фрейда, в отличие от Артемидора, смысл сновидения открывается не аналитику, а анализанту. Психоаналитик – субъект якобы знающий, человек как бы хранящий смысл. Фрейд – смыслу не господин, но именно такое место и открывает возможность толкования. Анализант не одинок в своем незнании, он не брошен на произвол судьбы. Он отправляется в путешествие за объектом а.

В начале второй главы Фрейд в связи с Артемидором говорит о двух методах толкования сновидений. Первый – символический. Такой метод предполагает рассмотрение сновидения как чего-то целостного. Примером служит знаменитое толкование еще одного прославленного предшественника Фрейда, библейского Иосифа: семь тучных коров, которые пожирают семь тощих, символически представляют семь голодных лет, уничтожающих урожай семи обильных лет. Фрейд пишет, что символические толкования чаще всего относятся к сновидениям, созданным поэтической фантазией; и фантазия эта как раз направлена на демонстрацию пророчества. Символическое толкование впечатляет, когда речь идет о простом содержании сновидения, но оно разбивается о запутанные сновидения. Символическое толкование основано на вере в существование устойчивой связи элемента сновидения с его переводом. Оно основано на вере в закрытость знака, в то, что означающее всегда указывает на определенное означаемое. Иначе говоря, символическое толкование возможно только в том случае, если, как сказал бы Лакан, черта, отделяющая означающее от означаемого, была бы упразднена. И в этом случае ни о каком скольжении означающих, ни о каких свободных ассоциациях, ни о какой произвольности знака говорить было бы невозможно. Символическое толкование предполагает, что «каждый знак при помощи составленного заранее ключа переводится в другой знак, значение которого известно» [46:116]. Такое толкование предшествует сну! В общем, это даже не толкование, а обращение к Авторитету всегда уже имеющегося словаря-сонника. Словом, при символическом «толковании» психоанализ неуместен. Фрейд это прекрасно понимает и потому пишет, что символическому толкованию совершенно противоречит метод, который можно назвать методом расшифровки, „Chiffriermethode“.