Сексуальность в глотке реальности. Онейрокритика Лакана

Лакан видит, что для Фрейда текст сновидения – текст Священного писания, ведь его искажение,

«порча, даже забвение текста сновидения значат столь мало, что пока остается у нас хоть один-единственный элемент, пусть сомнительный, лишь самый кончик сновидения, тень тени его, мы можем по-прежнему придавать ему смысл. Ибо перед нами послание» [17:180].

Послание то и дело прерывается. Дискурс его прерывистый, и в его разрывах – Закон: «одна из самых поразительных форм прерывного дискурса – это закон, в той мере, в какой он остается непонятным» [17:184]. Со стороны закона Лакан и подходит к одному из казалось бы простых понятий фрейдовской онейрокритики – к цензуре. Именно бессознательное действие цензуры связывает ее с законом: «То, что служит цензурой, всегда связано с тем, что соотносится – внутри дискурса – с законом, поскольку этот последний остается непонят» [17:184]. Онейродискурс пишется согласно закону, действующему только тогда, когда он остается непрозрачным, непонятным, нечитаемым. Исходя из такой диспозиции, понятно, почему Фрейд будет настаивать на том, что инстанция сверх-я всегда уже бессознательна, что, более того, инстанция эта ближе оно, чем я. Так учреждается мысль. Бессознательное мыслит – вот одна из радикальных мыслей «Толкования сновидений». Мысль – отнюдь не предикат сознания, скорее уж сознание – совместный с другим эффект бессознательной мысли. Закон, структурирующий синтаксис мысли, – цензор, для действия которого решительно нет необходимости в субъекте сознания:

«Цензура имеет место не на уровне субъекта и не уровне индивида, а на уровне дискурса – дискурса, образующего замкнутую в себе и законченную вселенную и в то же время содержащего в любой части своей какую-то неустранимую несогласованность» [17:188].

Именно Закон – это еще и Закон Забвения. «Послание не забывается просто так» [17:180], оно забывается из-за цензуры, а «цензура – это намерение» [17:180]. Фрейд совершает переворот в стратегии толкования, в забвении и искажении он как раз и видит смысл. Если уж говорить о намерении, интенции, то о действии бессознательного. Именно в забвении и искажении – функция сообщения, в них – материал для прочтения смысла. Сообщение послания – «прерванная и настоятельно заявляющая о себе речь» [17:181]. Это настояние – желание, и «главное желание сновидения состоит в том, чтобы высказать сообщение» [17:182]. Именно здесь – в искажении сообщения – сплавляются мысль и желание.

Искажение [Entstellung] еще можно перевести как обезображивание, то есть преобразование до неузнаваемости. Преобразование образа. Искажение можно перевести и как коверканье слов. Фрейд придает еще одно значение: дислокация, перемещение.

Сновидение выписывается метафорой и метонимией

Искажение, главным образом, предполагает работу двух механизмов – сгущения и смещения. Означающие – слова, образы, цифры – включены в их работу. Сама возможность этого включения объясняется тем, что они «открыты и сверхдетер-минированы. Короче говоря, словам не нужно функционировать, чтобы установить „устойчивые“ соответствия, но напротив, их распустить» [5:82].

Ирма в «Толковании сновидений» – яркий образец сгущения. Вот что пишет Фрейд: