Сексуальность в глотке реальности. Онейрокритика Лакана

Вторичная переработка сбивает сновидца с пути, подтверждая логические и рациональные предвкушения его бодрствующего сознания. В результате получается, как говорит Фрейд, что чем более ясным и связным представляется сновидение, тем более оно обманчиво. Не до абсурда неразборчивая, а ясная и понятная форма вводит в заблуждение. Иначе говоря, ясность – это, вполне вероятно, предельное искажение.

Вторичная переработка подобна такой интеллектуальной деятельности как бредообразование. Она – пример систематизации. Откуда и фрейдовская идея системы, к которой он одновременно и обращается, называя сознание-восприятие, предсознательное и бессознательное системами, и опасается, понимая паранойяльность этого пути. Бессознательное толкование указывает на непереносимость для работы психического дыр и пустот. Работа эта вполне философская – штопать мир и ставить на него заплатки. Этой философии Фрейд и стремится избежать, потому и можно сказать, что он «обнаруживает не столько любовь к мудрости, сколько страх перед ней – фобософию» [5:44]. Опасения здесь более чем оправданы. Лакан их не просто подтверждает, но обосновывает: знание в основании своем нарциссично, паранойяльно, зеркально. Оно не столько знание [connaissance], сколько совместное с другим, двойником заблуждение, непризнавание [meconnaissance]. Вот почему Фрейд против проникновения в психоанализ таких идей, как система, полнота, мировоззрение! Вот почему полнота, целостность, завершенность сразу же указывают Лакану на нарциссическую конструкцию. Вот почему он говорит о нехватках, зияниях, пустотах. Вот почему вводит категорию не-всё [pas-toute].

Связывающие, скрепляющие, восполняющие процедуры вторичной переработки скрадывают расщелины и отверстия, перебрасывают мосты между кажущимися бессвязными мыслями. Вторичная переработка не столько одна из форм работы сновидения, сколько признак систематического мышления, систематичности мышления вообще. В этой операции – обещание пробуждения собственного я, организатора системы и вдохновителя иллюзии связности всего со всем. Здесь зона паранойяльного контроля.

Собственное я, такое рассеянное

Собственное я отступает на второй план. Воображаемое я рассеивается. Говорит бессознательное.

«С момента, когда Фрейд вступает в разговор, визуальное поле сужается. Он берет Ирму за руку и начинает делать ей упреки, обвинять ее. Это ты виновата, если бы ты меня слушала, все бы шло хорошо. Ирма, со своей стороны, отвечает ему: Ты представления не имеешь, как мне больно здесь, и тут, и еще вот здесь – в горле, в животе, в желудке…» [17:220].

Что предшествует этому разговору? Постановка сцены. И вот занавес поднимается: «Большой зал – много гостей, которых мы принимаем. Среди них Ирма». И тотчас, по свидетельству Лакана, «визуальное поле сужается». Все разговоры, споры, упреки происходят на фоне сопротивления, причем «сопротивления не только тому, что Фрейд предлагает, но и осмотру» [17:220]. Это можно понимать и как метафору перехода Фрейда от медицинского дискурса (осмотр) к дискурсу психоаналитическому (выслушивание), и как сопротивление регистру воображаемого. Вместо сопротивления собственного я действует сопротивление собственному я\

«Во сне я ведет себя иначе, нежели в состоянии бодрствования… во сне происходит отступление и вбирание либидо внутрь я. И по мере того, как это происходит, сопротивления его – я говорю о сопротивлении собственного я, о сопротивлении, связанном с я, которое составляет лишь малую часть сопротивления вообще, – можно миновать, через них можно проникнуть или просочиться, а сами условия, в которых возникает такой представляющийся нам непрерывным феномен, как последовательность дискурса, оказываются измененными. И о чем же еще идет речь в этих двух главах, как не о том, что дискурс сновидения согласован с дискурсом бодрствования? Фрейд постоянно поверяет их друг другом» [17:188-9].

Дискурс субъекта бессознательного непрерывен. Здесь вновь, еще с одной стороны, подходим мы к тому, что реальность сновидения и бодрственная реальность неразрывно связаны, что именно в логике бессознательного между ними нет ни разрыва, ни тем более противопоставления.