Сексуальность в глотке реальности. Онейрокритика Лакана

Жизнь и Смерть возникают вместе. Вхождение в символическую матрицу – рождение в жизнесмерть. Рождение во всегда уже предуготовленную символическую купель – отчуждение в жизнесмерть. Триада Жизнь – Любовь – Смерть не только предписывается символизацией, но все дальше и дальше погружает задним числом в доисторическую эпоху.

Доисторическая эпоха – возникающий в ретроспективной фантазии истории инцестуозный рай. В конечном счете, желание, следуя за желанием, приводит к желанию инцестуозному, к желанию Другого, к женскому желанию, к желанию матери. Вопрос: чего хочет женщина! – можно прочитать и в отнюдь не банальном, а в невозможном смысле реального. В том смысле, которому не придать никакого ответа. В том смысле, в каком не отзывается вопрос о желании матери. Это вопрос – che vuoi? Чего ты хочешь? Этот вопрос не приходит один. Он дробится. Он множится: Тебе меня не хватает? Почему ты меня оставляешь? Что еще от меня ты требуешь? Чего тебе не хватает?

Большой Другой молчит.

Единственный ответ, который способен с ужасом этого вопроса хоть что-то поделать, приходит из совсем другого места. В смещенном месте является ответ – идентификация с означающим, учреждающая Закон Имени Отца. Этот Закон и скрадывает вопрос о женском желании, утихомиривает кошмар желания Всемогущего Другого, могущество которого подорвано самим вопросом о желании. Явление Имени-Отца оказывается не столько травматическим событием, сколько решением, перемещением из тупика безмолвия в Другое Место. Кастрация – перевод, переход в это Другое Место, туда, где начинает вокруг бездонного безмолвия выписываться моя история.

Желание Матери переводится в Имя-Отца. Метафора переносит в Другое Место, в Место Закона. Закона Имени-Отца, имени Вещи мертвого отца. Смерть отца, Якоба Фрейда, осмысление его Закона становится еще одним переходом Зигмунда Фрейда к тексту книги «Толкование сновидений». Понятно, что и сновидение «Об инъекции Ирме» «должно нести на себе метку господствующего означающего, первого, ключевого означающего всего фрейдовского здания, Отца» [1:29]. Такова модальность Закона: сновидение должно. Означающее Закона является в галлюцинации сновидения, в галлюцинаторной формуле триметиламина, исходный пункт которой, N, отсылает к Name, Имени, неименуемому имени отца в иудаизме, а форма формулы оказывается метафорой метафор. Здесь ощутим священный трепет Фрейда:

Страх желания

Интересно, что Фрейду в связи со сновидением «Об инъекции Ирме» вообще не до страха. Хотя, по меньшей мере, дважды ему могло и даже должно было стать страшно. Такое впечатление, что страшнее Лакану, анализирующему сновидение Фрейда «Об инъекции Ирме», чем самому Фрейду. Вот страх перед лицом реального:

«Перед нами, таким образом, явление образа, который внушает ужас, воплощая и соединяя в себе все то, что по праву можно назвать откровением Реального в самом непроницаемом его существе, Реального, не допускающего ни малейшего опосредования, Реального окончательного – того объекта, который, собственно, больше и не объект уже, а нечто такое, перед лицом чего все слова замирают, а понятия бессильны: объект страха по преимуществу» [17:235].

Страх возникает в связи с распадом фантазма-тической ткани сновидения, пересечения экрана и возможного столкновения с пустотой реального. Страх возникает перед объектом а, несимволизируемым объектом страха по преимуществу. Взгляд этого объекта, объект-взгляд будто застрял в горле Ирмы. Рот ее открывается, и это уже небезопасно. И совсем по иной причине: рот может быть всепоглощающим ртом всепожирающей матери¹⁹. Откуда – несуществование, небытие. Между ртом и грудью нет пространства. Не продохнуть.

И все же: откуда страх в сновидении, если осуществление желания в нем должно приносить удовольствие!? Однако человек ничего об этих желаниях не хочет знать. Вот это самое удовлетворение и оборачивается страхом. Либидо превращается в страх, и сновидец «по отношению к желаниям своего сновидения… предстает как состоящий из двух личностей, связанных, однако, тесной общностью» [17:194]. Лакан по сути дела воспроизводит слова Фрейда из примечания к «Толкованию сновидений» 1919 года: