Селестина

С е л е с т и н а. Не знаю, я по делам сужу; на слова мы все староваты. Но за любовь ничем другим не заплатишь, Кроме истой любви, а за дела — делами. Ты знаешь, чем обязана Элисии, подружке Семпронио. Пармено — прия­тель Семпронио, а оба они служат сеньору, тебе известному, которому ты можешь оказать такую любезность. Не отка­зывайся сделать то, что тебе ничего не стоит. Вы с Элисией родственницы; они между собой приятели; погляди-ка, все выходит лучше, чем можно пожелать. Он пришел сюда со мною. Скажи, подняться ему?

А р е у с а. Пропала я, горемычная, если он нас слышал!

С е л е с т и н а. Нет, он внизу. Я хочу привести его сюда. Прошу, познакомься с ним, поговори, будь полюбезней. А если он придется тебе по вкусу, пусть насладится тобою, а ты — им. Хоть он много на этом выиграет, ты тоже ни­чего не проиграешь.

А р е у с а. Я хорошо знаю, сеньора, что все твои со­веты— и нынешние, и прошлые — шли мне на пользу. Но как же ты хочешь, чтоб я это сделала? Ведь ты слышала, у меня есть перед кем держать ответ. Если он меня на этом поймает — убьет. Соседки мои завистливые, все ему рас­скажут. Стало быть, хоть и мало горя потерять его, я все- таки проиграю больше, чем выиграю, коль послушаюсь тебя.

С е л е с т и н а. То, чего ты боишься, я предвидела, вот мы и пробрались сюда потихоньку.

А р е у с а. Об этой ночи я не говорю, а что дальше-то будет?

С е л е с т и н а. Что? Так вот ты из каких! Так-то ты себя ставишь! Нет, ты себе дома не построишь. Его нет, а ты боишься! А что бы ты делала, будь он в городе? Везет же мне: все даю глупцам советы, а глядь — кто-ни­будь да сплошает; но я и не удивляюсь! Мир велик, а лю­дей умных мало! Ай-ай, доченька, посмотрела бы ты, какая сноровка у твоей сестрицы и как ей впрок пошло мое воспи­тание и моя помощь. Вот это искусница! И даже теперь ей мои наставления не мешают. Она может похвалиться, что один у нее в постели, другой уже за дверью, а третий дома по ней вздыхает. И со всеми-то она поспевает, со всеми при­ветлива, и каждый думает, что он любим и никого у нее больше нет, кроме него, и что он-то единственный даст ей все, что нужно. А ты воображаешь, если у тебя двое будут, об этом расскажут доски в кровати? Думаешь из одного только желоба прокормиться? Немного же у тебя на столе останется! Не хотела бы я питаться твоими объедками! Ни­когда не бывало, чтоб мне только один нравился, чтоб я в од­ного душу вкладывала. От двоих больше проку, а от четве­рых тем паче — больше дают, больше имеют и есть из чего выбирать. Пропала та мышь, которая знает только одну щель: если и эту заткнут, ей от кота не спрятаться. А у кого всего-навсего один глаз, тому беды не миновать. Один будешь — петь забудешь! Один раз не в счет; монах по улице в одиночку не ходит; куропатка одна не летает, особливо весной; одному сладко есть—быстро надоест; одна ласточка весны не делает; одному свидетелю не верят; одно платье долго не проносишь. Чего же ты хочешь, до­ченька, от единицы? Много есть у этого числа недостатков, всех не перечислишь; с годами я их узнала. Если желаешь, заведи хотя бы двух. Два — хорошее число, тем более если оба такие, как этот; ведь у тебя два уха, две ноги и две руки, две простыни на постели, две рубашки на смену. А за­хочешь нескольких, тебе же лучше! Чем больше мавров, тем больше наживы; почет без выгоды — все равно что кольцо без пальца. А раз обоих в один мешок не упрячешь, выби­рай, что выгоднее. Иди сюда, сынок Пармено!

А р е у с а. Не надо, провались я на этом месте! Я умру со стыда, я его мало знаю и всегда его стеснялась.

С е л е с т и н а. Да ведь я тут, я помогу тебе разделаться со стыдом и буду говорить за обоих, он-то такой же стыдливый.

П а р м е н о. Храни тебя господь, сеньора!

А р е у с а. Добро пожаловать, благородный кабальеро!

С е л е с т и н а. Подойди ближе, осел! Куда ты в угол забился? Нечего смущаться, стыдливого черти заберут. Слушайте оба, что я скажу вам: тебе уже известно, друг мой Пармено, что я тебе обещала, а тебе, доченька, известно, о чем я тебя просила. Ты, правда, согласилась неохотно, но забудем об этом: поменьше слов, время не терпит. Он вечно по тебе страдал. Я знаю, ты пожмешь эти страдания и по­жалеешь его, а если он проведет у тебя ночку — тем лучше.

А р е у с а. Умоляю, матушка, не нужно. Господи, не требуй этого от меня!

П а р м е н о. Матушка, устрой, ради бога, так, чтоб я не ушел отсюда, не договорившись с ней по-хорошему. Я уми­раю от любви. Предложи ей все, что мой отец тебе оставил для меня. Скажи, что я ей отдам, как только получу. Ну потолкуй с ней еще, а то мне кажется, она и смотреть на меня не хочет.

А р е у с а. Что тебе там шепчет этот сеньор? Он, верно, не желает, чтобы я согласилась на твои просьбы?

С е л е с т и н а. Он только говорит, доченька, что столь любезная и достойная особа, наверно, способна и на боль­шее, чем учтивость. А еще он обещает мне за посредни­чество в этом деле дружить с Семпронио ныне и присно и помогать во всем, что тот затеет против хозяина. Правда, Пармено? Обещаешь ты?

П а р м е н о. Конечно, обещаю.