Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет

В ту же самую эпоху, когда Аристотель и другие мыслители придавали форму западному эго, на другой стороне планеты жил ворчливый, саркастичный и придирчивый мыслитель. Он набирал последователей и пытался спасти мир. Его земля была охвачена войной. Сотни лет правителям из династии Чжоу удавалось сохранять относительный мир в своей обширной империи. В отличие от Греции с ее утесами и островами, бóльшая часть населения его страны жила на бескрайних равнинах и среди пологих холмов. Эти широкие просторы идеально подходили для земледелия, но в то же время было легко их завоевать и установить над ними централизованную власть. Вместе с тем они были изолированы от внешнего мира: люди, работавшие на этих землях, редко встречали чужеземцев или узнавали об иных верованиях. В мирные времена династии Чжоу были реализованы крупные проекты по орошению полей и созданию водохранилищ. Это были грандиозные планы, которые должны были помочь достижению важных земледельческих целей и для осуществления которых требовалось немалое количество рук. В Древнем Китае не было места для честолюбивых индивидуалистов. Здесь, чтобы выжить, люди предпочитали жить в гармонии друг с другом, а не в одиночку.

Но к 2500 году до н. э. славный период правителей из династии Чжоу закончился. Регион погрузился в хаос массовых убийств и завоеваний. Именно в те смутные времена и появился удивительный эксцентричный человек – мастер Кун, или, иначе, Конфуций [25]. Он проникся идеей вернуть Китаю его былую славу. Конфуций был чудаковатым персонажем: добрым к одним людям и грубым к другим; бывал он жестким и педантичным. Он никогда не носил одежд с шелковыми отворотами или бордовыми манжетами. Ел он немного, а если блюдо было приготовлено неправильно или плохо приправлено, он и вовсе отказывался от него. Манеры представлялись Конфуцию чрезвычайно важными. Увидев юношу, сидящего с широко расставленными ногами, он бил по ним тростью. Но и сам он порой бывал необыкновенно груб: например, однажды он притворился больным, чтобы не встречаться с неким гостем по имени Жу Бэй, а когда бедняга Жу уже решил уйти, Конфуций начал громко играть на своей лютне, чтобы продемонстрировать ему свое пренебрежение.

Мы можем получить весьма полное представление о том, каким человеком был Конфуций, так как его высказывания и поступки вошли в «Аналекты» – книгу, написанную его сторонниками уже после его смерти. Этот верный сын равнин разительно отличался от его гордого, свободного и склонного к соперничеству современника, жившего в Древней Греции. «Совершенному человеку незачем с кем-то состязаться, – говорится в одной из его цитат. – Но если ему все-таки приходится состязаться, он доказывает свое превосходство в стрельбе из лука, а перед выстрелом уважительно кланяется». Он «не хвастается», а напротив, «скрывает свои достоинства»; он «поощряет дружескую гармонию» и «стремится к идеальному равновесию». Между тем описание «ущербного человека» по Конфуцию вполне подошло бы для его склонного к показухе товарища с Запада. Для такого человека не существует понятия «праведности», его заботит только «доход». Он «видит свою выгоду», «ищет известности» и, таким образом, «с каждым днем все больше приближается к краху». Конфуций считал, что гармонии между людьми можно добиться, только если каждый будет знать свое место и держаться его: «Совершенный человек поступает так, как следует поступать в его положении. Он не стремится выйти за рамки». И уж точно не делает этого из корыстных соображений. Вот что пишет об этом историк Майкл Шуман: «Конфуций ожидал, что люди будут поступать правильно просто потому, что это правильно, а не для того, чтобы получить выгоду в будущем».

При жизни Конфуций не достиг особенных высот. Его учение стало сравнительно широко известно лишь двести пятьдесят лет спустя, когда закончился период войн. Новые правители из династии Хань посчитали, что его философия, которая была основана на уважении и чувстве долга и которую пронесли через поколения приверженцы Конфуция, вполне соответствовала их планам объединения страны и управления ею. В конце концов, Конфуций всегда выступал за то, чтобы Китаем управлял один император, «сын небес», имеющий власть над всеми. (Хотя надо оговориться: представителя династии Хань удалось убедить не сразу. Древний историк Сыма Цянь так описывал Лю Бана – основателя и будущего главу династии: «Каждый раз, когда к нему приходит посетитель в конфуцианском головном уборе, Лю Бан тут же срывает его и мочится в него».)