Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет

Четырнадцать лет Мартин выращивает овощи в саду. Это дольше, чем он служил приходским священником. Четырнадцать лет. Не знаю, притворялся он или нет, но когда я спросил его, не наскучивает ли ему порой такая жизнь, он словно опешил. «Мне? Скучно? – переспросил он; казалось, сам вопрос вызвал у него недоумение. – Такой проблемы у меня пока не возникало. Даже в монастыре не знаешь, чего ожидать от жизни, ведь человек немощен и тому подобное. Быть может, однажды мне будет не по силам петь в хоре, и я буду вынужден оставаться в келье».

Такой пример жизненных перемен показался мне не особо впечатляющим.

«Получается, что вы постоянно поете одни и те же псалмы, вот уже четырнадцать лет выращиваете овощи и вам никогда не становится скучно?»

Мартин уставился в угол комнаты, по-видимому, подыскивая ответ, который мог бы мне быть полезен. «Вы… вы можете отвлечься, – предложил он. – Вы можете настолько увлечься чем-то, что даже забудете, для кого вы это делаете. Увы, такое может случиться и со службой. Мне порой становится интересно, как устроено пение. Это часто отвлекает меня от прославления Бога. Это может даже (хотя, к счастью, такого не происходит) свести его на нет. Один из самых больших рисков для тех, кто с головой уходит в мессу, аскетизм и прочее, заключается в том, что дьявол может сыграть на их самолюбии и тщеславии».

«То есть вы думаете: „Я самый лучший монах“?»

«В точку! – сказал он. – „Я соблюдаю пост больше других“. А когда наступает моя очередь готовить и кто-то говорит мне: „Было очень вкусно“, я думаю: „Ого!“»

«И в этом проявляется дьявол?»

«Да! Да! Он все сводит на нет!»

«При помощи соперничества?»

«Да! Да! Понимаете, ваша сущность всегда находится с вами. Вы не можете от нее избавиться. А жизнь монаха подобна госпиталю, где вас пытаются вылечить от этих дефектов вашего характера».

Значит, эти монахи все-таки посвятили свою жизнь погоне за идеальным «я», как и древние греки, но только их представление о совершенном «я» и о том, как его достичь, отличалось. С точки зрения греков, и самоценная личность должна стремиться к совершенству, чтобы заполучить награды, славу и выгоду для сообщества. Христиане переняли эту борьбу и обратили ее внутрь самих себя. Для них не важна олимпийская слава, звание лучшего гончара или лучшего прыгуна через быка; для них главное – вечная борьба, молитвой ли, самоотрицанием или самоистязанием, за улучшение своей внутренней сущности. Христиане привнесли идею внутреннего мира – теперь, чтобы стать героем, надлежало стать совершенным не только физически, но и душевно.

Вот каким образом низкая самооценка оказалась заложена в самый центр системы. Согласно Аристотелю, человек обладает врожденным потенциалом и сам по себе стремится к совершенству. Но по мнению христиан, человек был рожден в грехе и обречен на адские муки. Образцом совершенства отныне стал Господь, а не человек. Это означало, что человек, стремящийся к совершенству, теперь должен был постоянно бороться с самим собой – не с внешним миром, а со своей собственной душой, своим сознанием, своим разумом, своими мыслями. А раз совершенство возможно только за рамками человеческого мира, то эта борьба обречена на провал. Христиане подарили западному «я» душу, чтобы затем начать ее мучить.

Безусловно, увлечение собственным внутренним миром (его чистотой, силой, «покоем», достоинством) до сих пор составляет огромную часть нашей культуры и повседневной жизни вне зависимости от того, верим мы в Бога или нет. Не стоит забывать и многомиллионные индустрии саморазвития и ЗОЖ. Я сам через это прошел: боролся с низкой самооценкой годами – словно вел дуалистическую библейскую войну против темных сил внутри меня. На самом деле, когда мы стремимся каким-то образом улучшить себя, мы часто представляем это в виде сражения с недостатками нашей личности. Мы называем неудачи своими внутренними демонами, которых силимся сокрушить. Моя вина, моя вина, моя тяжкая вина…

Разумеется, это не значит, что древних греков не интересовала мораль или что в Средние века не было христиан, желавших улучшить собственное финансовое положение (более того, именно в монастырях начала складываться зачаточная форма капитализма). Однако акценты сместились, причем значительно, навсегда изменив наше представление о том, кто мы, кем хотим стать и каким способом этого следует добиваться.