Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет

Кроме этого мне захотелось узнать, в чем же заключалась конечная цель увлечения внутренним миром, которому он посвятил всю свою жизнь. За ту неделю, что я провел в аббатстве, мне удалось найти признаки греческого мировоззрения в вере христиан в разум и прогресс, в их стремлении к самосовершенствованию и в полуобнаженных, наполненных калокагатией изображениях их главной знаменитости – Иисуса Христа. Но в то же время во мне росло подозрение, что христианству и монашеской жизни присущ греческий индивидуализм, причем в куда большей степени, чем я думал. Возможно, они даже обогнали греков в этом аспекте. Для мыслителей вроде Аристотеля главной целью самосовершенствования была польза обществу. Но разве эти монахи, в сущности, не верили, что, живя праведной жизнью, они смогут получить грандиозную награду в будущем? Могло ли оказаться так, что под личиной смирения и раболепства скрывался холодный, эгоистичный расчет?

«Ваши занятия здесь – это попытка подготовиться к загробной жизни?» – спросил я перед отъездом.

«Да, разумеется, – он указал пальцем вверх. – Тут мы учимся жить там».

«Получается, вы мучаетесь и жертвуете всем здесь, чтобы обрести счастье в будущем?»

«Верно, – сказал он. – Да-да-да».

* * *

Если культура составляет значительную часть нашей личности и если она включает в себя споры, открытия, вражду, предубеждения и ошибки живших когда-то мужчин и женщин, то получается, что все эти споры, открытия, вражда, предубеждения и ошибки до сих пор в той или иной форме остаются частью нас. Мы впитали их в себя. Они изменили нас. Они записаны в наших мозгах в виде синаптических связей. Они и есть мы.

Одна из самых странных цепочек событий, изменивших западную культуру и нас в ней, началась в XIX веке, в тесной комнатке в Моравии. Именно в этой комнатке вместе со своей быстро растущей семьей жил мальчик по имени Зиги. Он со своими братьями и сестрами, скорее всего, присутствовал при занятиях его родителей сексом. В этой же комнате он находился, когда умер его брат Юлиус. Он родился на одиннадцать месяцев позже Зиги и, таким образом, лишил его безраздельного внимания матери. Но даже смерть Юлиуса не вернула ему любимую мать: до его десятого дня рождения она родила еще шестерых детей. В то время как в Зиги вызревали обида, ревность и ненависть по отношению к отцу, мать заменила ему няня Моника, поведавшая ему о Боге и об аде; есть предположения, что она помогала Зиги заснуть, тихонько поглаживая ему член [32].

Смышленого и серьезного мальчишку все это приводило в сильное замешательство. Да и как могло быть иначе? Представьте себе ту неразбериху, которая царила в его семье. Когда родители Зиги поженились, его отец был на двадцать лет старше его матери. К тому же он уже стал дедом, так как его двое взрослых сыновей от прошлых отношений уже сами обзавелись детьми. Это означало, что один из его сводных братьев был одного возраста с его матерью, а другой – на год старше. Получалось, что эти «братья» годились ему в отцы. Между тем один из внуков его отца был одного с ним возраста, а другой – на год старше. Неудивительно, что все это сбивало его с толку. Возрасты и поколения смешались. Возможно, именно поэтому у него были не совсем обычные представления о «сексе» и «возбуждении». Когда ему исполнилось семнадцать, Зиги влюбился в девочку пятнадцати лет по имени Гизела. Одновременно он влюбился в ее мать. Помимо этого, он испытывал влечение и к собственной матери.

Жизнь Зиги переменилась благодаря истории из истоков западного «я» – одной древнегреческой пьесе. В 1873 году Зиги прочел «Царя Эдипа» для подготовки к заключительному экзамену. Это произведение представляло собой что-то вроде детектива с затейливым сюжетом: царю Эдипу предсказывают, что конец чуме наступит только тогда, когда найдут и прогонят убийцу предыдущего царя. Эдип клянется выполнить задание. Согласно предсказанию, у убийцы запутанная родословная: «Для собственных детей отцом и братом, для матери он будет муж и сын» [33]. В ходе поразительно драматичного повествования Эдип начинает осознавать, что все это время он искал самого себя. За несколько лет до этого при столкновении колесниц на дороге Эдип, сам того не осознавая, убил своего отца, царя Лая. После этого он случайно женился на собственной матери.

Что-то в этой истории до глубины души затронуло Зиги. Она вызвала в нем бурю эмоций; в ней явно содержалось нечто уникальное, отражающее саму суть человеческой природы. Но что именно? Он внимательно изучил текст. Он сходил на постановку этой пьесы в Париже и Вене, где публика выражала свой восторг бурными аплодисментами. Со временем он стал очарован силой, заключенной в историях, и тем, как они трогали огромные массы людей. А из всех историй больше всего его волновал «Царь Эдип».