Сельский врач

К тому времени, когда главврачом Федоровской больницы стал Борис Михайлович Лапин, фельдшер опустил руки, смирился. Отсидев положенное время на пункте, он с легким сердцем уходил домой и работал по хозяйству. Никто его не тревожил. Больных он привык направлять на консультации к врачам — врачи разберутся, назначат лечение, а он только ограничивался выдачей стандартных лекарств да выписывал направления…

Однажды Борис Михайлович нагрянул в Успенку и, как сейчас Донцов, был крайне возмущен условиями, в каких доводилось работать успенскому медику. Лапин, восседал за фельдшерским столом и, сердитым взором окидывая помещение медпункта, нещадно бранил вышестоящее начальство, которое, по его мнению, утонуло в бумажках и не проявляет никакого интереса к периферийной медицине.

— Ничего, товарищ Соломка, мы этого дела так не оставим, мы будем стучаться во все двери и своего добьемся, — горячо убеждал он фельдшера.

В тот день Соломка облегченно вздохнул, и в его сердце вспыхнула надежда: новый главврач улучшит условия работы.

Как-то в дом к Соломке приехала с кульками конфет и пряников Лариса Федоровна. Она одарила детей, жене привезла ситцу на платье и покорила семью фельдшера обходительностью и добротой. С женой Соломки она ходила по огороду, восхищалась хозяйством, а потом пожаловалась, что она тоже хотела бы иметь огородик, но в Федоровке нет никаких условий, даже поросенка некуда пристроить.

Лариса Федоровна ничего не делала зря. Ей очень лето удалось уговорить бесхитростных и трудолюбивых Соломок взять на воспитание ее поросеночка, и вскоре Шматченко стал бывать частым гостем в доме фельдшера — привозил корм, с ним Лариса Федоровна всегда присылала подарки детям. Она появилась потом с завхозом. Во дворе был зарезан и освежеван шестипудовый кабан. Докторша щедро вознаградила фельдшерскую супругу за труды, а в хлеву Соломки появился другой поросенок.

Борис Михайлович, заезжая иногда в Успенку, слова не говорил о поросятах, будто ничего не знал о них. К фельдшеру он относился строго, даже поругивал его, но Соломка был на хорошем счету у главврача, он даже в прошлом году ездил в область на совещание активистов здравоохранения и получил значок отличника.

А вот теперь, виновато опустив голову, фельдшер стоял перед новым доктором и выслушивал его нотации.

— Вы направляете к врачу больных, а сами их не смотрите, — осуждающе говорил Василий.

— Почему не смотрю, смотрю, — возразил фельдшер.

— Да у вас даже нет кушетки, чтобы положить больного и посмотреть как следует. Вы меня простите, но я не понимаю, как можно работать без самого необходимого!

— А чего тут понимать, все ясно. Вон посмотрите, — кивнул Соломка на окно, — опять районная «Победа» примчалась. Опять кто-нибудь из руководителей приехал. Он все: и фермы обойдет, и склады колхозные проверит, и на току побывает, а вот сюда не заглянет. Недавно приехал на ферму председатель райисполкома и в родильном отделении какие-то неполадки нашел. Так он с бедняги ветеринарного фельдшера чуть было голову не снял, весь колхоз на ноги поднял. А вот я могу делать все, что угодно, даже роды принимать на дому, в антисанитарных условиях, и никто не обратит внимания…

Василий уже слышал что-то похожее от Корнея Лукича, и ему казалось, что подобной отговоркой люди просто-напросто силились оправдать свою бездеятельность. Взять хотя бы Соломку. Условия условиями, но ведь фельдшер даже не выполняет своих прямых обязанностей!

— Никто не обращает внимания, и вы опустили руки? А где же ваша гражданская совесть?

Соломка вздохнул и, к удивлению Василия, не возразил.

— Покажите ваш амбулаторный журнал.

Фельдшер подал несколько сшитых вместе ученических тетрадей.

— Посмотрите, у вас поставлен диагноз «фурункул». А где? На руке, на ноге или на шее?

— Какое это имеет значение?

— Очень большое! Фурункул на голени — одно дело, а вот фурункул лица, например, заболевание опасное, которое может повлечь за собой серьезное осложнение.

Листая амбулаторный журнал, Василий объяснял Соломке, в каком диагнозе тот допустил неточность, доказывал, что такого заболевания, как «головная боль», в медицине вообще не существует, что фельдшеру следовало бы, не надеясь на старые знания, почаще заглядывать в медицинскую литературу.

— У меня к вам еще одно дело, — и Василий рассказал о ночном вызове к больному ребенку.

— Конечно, корь, — со вздохом подтвердил фельдшер.

— У соседей тоже болел ребенок. Не можете ли сказать чем?

— Да тоже корью.

— И вы даже не сообщили об этом в больницу? Ну, знаете, это уже преступление.

— Уговорили меня отец с матерью, чтобы никому ни слова, — убитым голосом промолвил Соломка. — Боялись, в больницу положат ребенка.

— И вы согласились?

— Так всего-навсего единственный случай, и то завозной.

— Сегодня один, завтра два, а потом эпидемия! Разве вы этого не понимаете? Хоть дезинфекцию произвели?