Сельский врач

Иринка диву давалась: что такое стряслось нынче с Василием Сергеевичем? Обычно, подбежав к реке, они вместе бросались в воду и наперегонки плыли до другого берега. Она почти всегда выходила победительницей и любила слушать, когда он с похвалой говаривал, что ей суждено когда-нибудь побить мировой рекорд по плаванию… Сегодня он почему-то помрачнел и стал до неузнаваемости невнимательным. «Наверное, опять о каком-нибудь больном тревожится», — решила девушка, зная, что Василий Сергеевич всегда бывал молчаливым и задумчивым, если в палате у него лежал тяжелый больной.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

В семь часов утра Борис Михайлович появился в больнице. Набросив на плечи чистый халат, он приказал сестре и санитарке следовать за ним, и направился в палаты. В палатах он открывал каждую тумбочку, заглядывал под кровати, проводил белым носовым платком по крашеным подоконникам, по ножкам столов и стульев, коротко бросая: «Убрать, протереть». Он придирчиво проверял чистоту и порядок в коридорах, заглядывая в самые темные уголки, отодвигая от стен мебель, и снова слышались его короткие, как выстрелы, слова: «Убрать, протереть, вымыть». Потом он завернул на больничную кухню и проверил там все: кастрюли, миски, ложки, ножи, вилки, и распорядился, чтобы повариха все перемыла и перечистила. Повариха попыталась было возразить: вымыто, мол, вычищено. Борис Михайлович так взглянул на нее, что женщина прикусила язык.

Вере Богатыревой показалось, что главврач готов сейчас распорядиться, чтобы санитарки перемыли каждый листик в больничном саду. Она покорно шла вслед, записывая в тетрадь все его замечания и указания. Обходя больничный двор, Борис Михайлович иногда останавливался и недовольно ворчал, заметив какую-нибудь бумажку или клочок ваты.

Вера никак не могла понять, что случилось с главврачом, почему он вдруг оказался в такую рань в больнице? Откровенно говоря, она побаивалась, что после такого обхода он снова объявит ей выговор на пятиминутке. Но опасения медсестры не оправдались: Борис Михайлович вел себя на пятиминутке покладисто. Завхозу Шматченко он приказал сменить простыни на столах и кушетках, посыпать дорожки в саду свежим песком и произвести уборку всей территории.

— Чтобы ни соринки! Ясно?

— Так точно, Борис Михайлович, — с готовностью исполнительного человека отозвался Шматченко.

Борис Михайлович подробно расписал, что делать каждому.

«Если такой аврал, значит, жди какую-нибудь очень важную комиссию», — подумала старшая сестра.

Василий не ждал никаких поручений от Лапина, потому что его работа и так ясна: утренний обход, перевязки, амбулаторный прием… Однако главврач рассудил иначе. Оставшись в кабинете наедине с Василием, он сказал:

— А тебе, дружище, придется проехать по бригадам.

— На днях я побывал во всех бригадах. На сегодня у меня назначены перевязки.

— Не «на днях», а ежедневно следует бывать в поле, — сердито прервал Борис Михайлович. — О перевязках можешь не беспокоиться: их будут делать в моем присутствии.

В райбольнице у Лапина были свои люди, они-то и сообщили вчера, что в Федоровку собирается приехать корреспондент «Медицинского работника». Корреспондента нужно встретить как подобает и показать ему товар лицом… Эти журналисты народ известно какой: ищут или плохое или хорошее, — золотая середина их мало устраивает…

Борис Михайлович вышел на крылечко и несколько минут наблюдал, как Шматченко вместе с двумя выздоравливающими подметали больничный двор. И вдруг у него мелькнула мысль, что столичному гостю, быть может, захочется побывать в бригадах, поехать на какой-нибудь фельдшерский пункт (Борис Михайлович уже знал, на какой именно, и послал туда Корнея Лукича). А на чем же повезет он корреспондента? На лошадке? Это было бы крайней степенью неуважения к такому гостю. Нужна машина, да, да, машина. К кому обратиться за легковой? К Тобольцеву? Но председателя сейчас днем с огнем не найдешь: носится, наверное, по полям. Нужно пойти к директору МТС, тот побогаче, не откажет.

2

В первом часу дня старшая сестра вбежала в ординаторскую и сообщила Борису Михайловичу, что его спрашивает какой-то незнакомый мужчина.

— Из Москвы, говорит, приехал, — таинственным шепотом добавила она, вопросительно глядя на главврача.

— Ну что ж, из Москвы, так из Москвы, дайте ему халат и проведите сюда, — с напускным спокойствием распорядился Борис Михайлович, а у самого на сердце было тревожно: вдруг он не сможет показать «товар лицом», вдруг корреспонденту что-нибудь не понравится.

Для солидности Лапин решил принять столичного гостя не в своем кабинете, а в ординаторской, за рабочим столом: пусть корреспондент видит, что человек трудится, что человек по горло занят.

Вскоре Луговская ввела в ординаторскую невысокого лысоватого человека лет под сорок. Белый, старательно отглаженный халат сидел на нем привычно, только был чуть-чуть великоват.

Гость представился, показал документы.