Сельский врач

— Нет, пока не вижу. Он сейчас, наверно, летит над Америкой или над Африкой. Но мы его обязательно увидим. Он наш.

— Да, да, Василий Сергеевич, наш спутник! И до чего ж здорово!

— Идем, Иринка, уже поздно.

— Нет, нет, еще постоим… Так хорошо! Быть может, пролетит над нами спутник…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

1

В прошлый четверг, когда в школе должны были проводить прививки, Василий рассчитывал улучить момент, чтобы поговорить с Татьяной, но Борис Михайлович, как назло, послал его в Нижнюю Вязовку. Сегодня у Василия нашлась вполне основательная причина отправиться в школу: нужно было проверить, как чувствуют себя школьники после уколов.

Школа встретила Василия тишиной — шли занятия. Он заглянул в учительскую, там — ни души. Осторожно ступая, Василий шел по коридору. Останавливаясь у классных дверей, он чутко прислушивался: быть может, удастся расслышать знакомый голос Татьяны… И вдруг у окна он увидел мальчугана.

«Опоздал бедняга или выставили из класса за шалости», — сочувственно подумал доктор, подходя к школьнику.

— Ну что, друг, провинился?

Мальчуган повернул лицо, и Василий увидел голубые, полные слез глаза.

— А это уж не по-мужски — плакать, — улыбнулся он. — Какой у вас урок?

— Вон, физкультура, — с непонятным Василию сожалением ответил ученик и кивнул на окно.

За окном, на школьной спортивной площадке, шла азартная игра в мяч.

— А ты почему же отстаешь?

— Не могу я так, — ответил мальчуган.

Только теперь Василий обратил внимание на ноги школьника — у него была резко выраженная косолапость — и виновато пробормотал:

— Ты извини, извини, друг… Давно это у тебя?

— Сроду.

— Как тебя зовут?

— Ваня.

— Ну-ка, друг Ваня, зайдем в учительскую, пока там никого нет. Покажешь мне свои ноги.

В учительской он попросил Ваню разуться и, осматривая деформированные стопы, как бы самому себе говорил:

— Можно помочь, нужно попробовать. Да, да, Ваня, нужно. Я видел в клинике, как это делается. Ты не бойся, Ваня.

Василий не расслышал звонка и не видел, как в учительскую вошла Тобольцева.

— Что, Кудряшев, опять больно? — забеспокоилась она.

— Нет, — ответил Ваня.

— Я смотрю, как бы помочь ему, — сказал ей Василий. — Обувайся, Ваня. Сегодня приходи на прием. Думаю, Татьяна Семеновна отпустит.

— Пожалуйста, пожалуйста, отпустим. Собери книги и можешь идти в больницу, — сказала она, выпроваживая школьника из учительской.

— Косолапость можно ликвидировать, понимаешь, можно. Ваня, конечно, не станет чемпионом по марафонскому бегу, но заниматься физкультурой наравне со всеми сможет, — уверенно говорил Василий Татьяне. — Я сегодня же свяжусь по телефону с профессором Казанским и проконсультируюсь с ним. Может быть, даже придется съездить с Ваней в область к опытному ортопеду.

— Да, да, помоги ему, — живо откликнулась Татьяна. — Мальчик он любознательный, даже талантливый, если бы ты видел, как он решает задачи по математике.

— Удивительный ученик! — поддержал Тобольцеву учитель математики.

— Все, что будет зависеть от школы, мы сделаем, — заверила Татьяна.

Только по дороге в больницу Василий спохватился, а ведь он не поговорил с Татьяной о том, что волновало его все эти дни, не объяснился с ней, как было задумано.

«Ладно, в следующий раз… Сейчас Ваня придет на прием», — раздумывал Василий.

Но Ваня не пришел. После приема Василий битый час прождал его в амбулатории и не дождался. Быть может, не отпустили из школы? Или испугался Ваня? Дети не очень-то большие охотники ходить по больницам, опасаясь неприятных уколов, это хорошо было известно Василию.

Вечером он решил отправиться домой к Ване, и то, что увидел, что услышал в доме Кудряшевых, и возмутило и разозлило его.

Сухая, горбоносая и еще крепкая старуха Кудряшева встретила доктора неприветливо, как встречают нежданных и нежеланных гостей. Мать Вани, молодая полногрудая женщина, молча стояла, опершись о дверной косяк, и с каким-то странным безразличием посматривала на врача. Ваня сидел за столом над книгой, и его голубые, умные глазенки были виновато опущены.

За всех отвечала и говорила старая Кудряшиха.

— Что ж лечить-то бедняжку, — скрипуче тянула она. — Лечили уж, пробовали уж, к бабкам возили, а вот не помогло. Уж как богу-то угодно было, таким и уродился Ванюша. Богово творение уж не переделаешь, боговы болести не излечишь…

— И что вы такое говорите, Ваню можно лечить, и бог здесь ни при чем, — сдержанно возразил Василий, а потом обратился к Ваниной матери. — Я прошу вас привести сына в больницу.

— Уж нечего дитя мучить, и так проживет, — вместо матери ответила Кудряшиха. — За грехи тяжкие уродился таким…

В груди у Василия кипел гнев. Ему хотелось схватить Ваню за руку и увести в больницу. Ему стоило больших трудов быть сейчас вежливым и терпеливым. И все-таки Кудряшиха упрямо стояла на своем, а Ванина мать не проронила ни слова.