Семь чудес и гробница теней

Я отогнал волну паники и, поднимаясь, сунул телефон в карман. И вдруг почувствовал, что кто-то схватил меня за руку. Пытаясь стряхнуть чужие пальцы, я, зарычав от натуги, дернулся всем телом.

С головы массарина слетел капюшон, под которым оказались длинные светло-коричневые волосы.

Мои ноги приросли к земле. Секунду я не мог вдохнуть. У женщины передо мной было худое лицо с четкими чертами, как у атлета или у человека, готового ко всему и не приемлющего ответа «нет». Ее глаза насыщенного сине-зеленого оттенка, взгляд которых, казалось, пронзал саму тьму, сейчас будто подрагивали, а когда она улыбнулась, от их уголков к вискам побежали тоненькие морщинки.

– Здравствуй, Джек, – сказала моя мама.

Глава 48 Мама

– М… – вырвалось у меня, но она зажала мне ладонью рот прежде, чем я успел договорить.

«Мама!»

На краткое мгновение мне очень захотелось, чтобы Ностальгикос на самом деле стер мои воспоминания. Тогда я бы смог спокойно смотреть на нее и не думать о том, что она живая, теплая и красивая. Тогда мне бы не хотелось обхватить ее руками и вдохнуть аромат ее шеи. Меня бы не мучила мысль, что эта секундная близость грозила затмить все шесть лет, прожитых без нее.

Я бы знал, что передо мной лицо убийцы.

Все было бы намного проще.

Меня била дрожь, а мама медленно поднесла палец к губам.

Я помотал головой, но не в жесте возражения, а потому что ничего иного мне не пришло на ум.

Ее взгляд метнулся куда-то поверх моего плеча, в сторону нарастающего шума.

– Я сестра Нэнси, – сказала она.

– Нет! – выпалил я. – Ты не…

– Идем! – Она потянула меня за руку и побежала прочь от грохота к Коламбус-авеню. Касс и Эли успели нас обогнать.

– Скорее! – крикнул Касс.

Я оглянулся через плечо. Нико, Йоргос и Ставрос, размахивая руками, медленно отступали вслед за нами. Марко молотил кулаками и бил ногами воздух, будто в каком-то ритуальном боевом танце.

Прежде чем я успел что-то предпринять, на моей шее сжалась костлявая рука. И еще одна. Я схватился за них и попытался высвободиться. Передо мной сгустилось черное облако. Прямо в воздухе появились глаза, затем челюсть, зубы и скулы. Уже через мгновение возникло высохшее лицо с отслаивающейся кожей, жутковатой ухмылкой и пустыми глазницами.

Тени.

«В верхнем мире они обретают… более прозрачную сущность».

Армия царицы Артемисии была здесь, в мире живых. Они выли, фыркали, плевались, проявляясь и исчезая подобно неровным слоям черного тумана. Насыщались тьмой в местах, куда не доставал свет, пребывая сразу в двух состояниях: твердом и газообразном.

Как они здесь оказались?

– Отпусти… меня… гх… – прохрипел я. Хватка у зомби была крепкой.

В темноте мелькнула чья-то нога и врезала тени прямо в челюсть. С приглушенным горловым всхлипом зомби улетел в сторону.

– Ты в порядке? – спросила мама, обняв меня рукой за талию и пытаясь тащить дальше по улице. – Я… Я понятия не имею, что происходит.

Мы перебежали Коламбус-авеню. Напротив нас был шумный ресторанчик, но, похоже, никто нас так и не заметил.

Когда мы уже добрались до следующего квартала, я вдруг увидел, что ноги Эли отрываются от земли. То же самое случилось и с Кассом. Оба от неожиданности вскрикнули. Как и мама. Мы нырнули в поток теней, они проносились под нами и вокруг нас, поднимая нас в воздух. Передо мной замелькали страшные морды и лишенные кожи оскалы, и я приготовился к новой схватке.

Но все их глаза, по крайней мере те, что наличествовали, смотрели вверх. На крышу соседнего многоквартирного здания из бурого песчаника. Я проследил за их взглядами, но ничего не увидел.

Пока небо не замерцало.

Я едва это не проглядел, но все же мне удалось заметить странное сгущение воздуха, только не в виде черных облаков, а в виде овального пятна тусклого голубого света. Оно двинулось на нас, как комета в замедленной съемке, увеличиваясь в размерах и шелестя листвой растущего на улице хиленького деревца. Пятно то расширялось, то вновь сжималось, и вот из него уже сформировались руки, ноги, голова. Когда оно спустилось до автомобильных крыш, это была уже босоногая женщина в платье-лохмотьях.

– Скилаки… – прошептал я.

Она окинула взглядом улицу, хмурясь на невидимых мертвых. Ее лицо растеряло почти всю кожу, а во рту осталось лишь два зуба. Когда она заговорила, ее голос, казалось, звучал прямо в моем мозгу, минуя уши.

– Посмевшие навредить Избранным, – объявила она, – да падет на вас гнев Артемисии!

За нами раздался целый хор возбужденных хрипов и фырканья.

– Приведите их, сейчас же, – продолжила она, указав костлявым пальцем в дальний конец улицы. – И приведите их живыми, если хотите умилостивить царицу.

Нас потащило по реке из невидимых рук. Горящие теплым оранжевым светом окна в кирпичных и каменных домах вокруг померкли, а затем и вовсе исчезли за колышущейся темной пеленой. Я оглянулся по сторонам в поисках Касса и Эли и обнаружил их плывущими по воздуху далеко впереди, уже почти у самой авеню.

– Ты знаешь, кто это странное создание? – спросила мама, и в ее голосе было больше благоговейного трепета, чем страха.