Семь дней в искусстве

– Гм… Итак, критик – частный детектив? – спрашиваю я. – Значит ли это, что художники – жертвы убийства, а их произведения – улики? Мне не хочется думать, что вы расследуете какую-нибудь скукотищу вроде страховых махинаций.

– Это сфера экзистенциальная, – отвечает Гриффин. – Ничто никогда не является доказательством само по себе. Вам приходится решать, что́ может стать уликой. Порой, как в классическом нуар-фильме Джона Хьюстона «Мальтийский сокол», отсутствует сам предмет расследования. Это попытка вложить смысл в то, что окружает нас, и определить место для искусства. – Гриффин делает еще один глоток кофе и добавляет: – Сейчас мой любимый сыщик – Марлоу из «Долгого прощания» Роберта Олтмена. В потрясающей финальной сцене Марлоу убивает друга – тот инсценировал собственную смерть, чтобы избежать обвинения в убийстве жены.

Когда я собираюсь уходить, Гриффин, в полной мере осознающий интеллектуальное значение «Арт-форума» и не очень довольный его коммерческим статусом, говорит: «Только не делайте из меня продавца зубной пасты для альтернативной культуры».

Недавно я пила кофе с человеком совсем другого склада – поэтом Питером Шьельдалем, главным художественным критиком журнала «Нью-йоркер». В своей ист-виллиджской квартире он окружен произведениями искусства, подаренными друзьями еще в те времена, когда он был свободным художником и не знал штатной работы. Шьельдаль признался, что когда-то его даже исключили из колледжа: «Я был нетерпимым, недисциплинированным, самовлюбленным и употреблял наркотики. В начале шестидесятых это казалось в порядке вещей». В тот период мир поэзии влился в мир искусства. «Все поэты писали критические статьи для „Арт-ньюз“, – сказал он. – Мало-помалу я понял: для меня это единственный способ заработать».

Шьельдаль считает, что цель художественной критики – «обеспечить людей чтением». Критика кажется ему скорее «легким жанром вроде стендап-камеди», чем сферой высоких идей. «Великий художественный критик – последнее, что нужно любой цивилизации, – объяснил он. – Вы начинаете с дома, потом вешаете уличный фонарь, строите бензоколонку, супермаркет, театр, музей. И в самом конце является художественный критик». Более того, «вы не найдете хорошего критика в Сент-Луисе. Чтобы стать хорошим критиком, необходимо каждую неделю наживать нового врага и без конца заводить друзей. В Америке это возможно в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Или нужно постоянно быть в разъездах».

В отличие от Гриффина, «пачками» издающего статьи о европейских теоретиках культуры и не боящегося специальной лексики, Шьельдаль – популист, имеющий претензии к профессиональным интеллектуалам, «возомнившим себя учеными и стремящимся к некоему объективному знанию». По мнению Шьельдаля, «плохо написанная статья и есть наказание для автора: ее никто не станет читать, кроме тех, кто делает это по долгу службы». Тем не менее его забавляет профессиональный жаргон. «Вы слышите разговор двух автомехаников и совершенно не понимаете, о чем идет речь, – объяснил он. – В непостижимых фразах заключена своеобразная поэзия. Почему художественная критика должна себе в этом отказывать?»

Часто у Шьельдаля возникает ощущение, что он уже «видел это раньше», и современное искусство не доставляет ему прежнего наслаждения. «Каждое поколение создает свое искусство, „Арт-форум“ – такой художественный журнал, который ассоциируется с молодежью, – объясняет он. – Его задача – держать перед подрастающим поколением двустороннее зеркало, чтобы они видели свое отражение, а мы с другой стороны видели их». Многие авторы «Арт-форума» – либо молодые люди, либо ученые, стремящиеся заработать репутацию, а не средства на жизнь. «Те, кто пишет за небольшие гонорары, которые платит „Арт-форум“, работают на имя, – сказал Шьельдаль. – Но в какой-то момент это может плохо кончиться, и вам просто будет нечего есть».

Мизерная плата нередко приводит к тому, что социальные потребности мешают критикам исполнять профессиональные обязанности. «Это проблема, – заявил Шьельдаль. – Я действительно люблю художников, но больше не могу поддерживать с ними дружеские отношения или принимать от них в дар работы. Мне пришлось прекратить сотрудничать с ними». В 1980-е годы владелица одной из галерей в Челси пыталась нанять Шьельдаля. «Она предложила мне уйму денег. Я сказал ей: „Вы не понимаете, что я потеряю для вас ценность в тот момент, когда возьму ваш чек“. Позже она позвонила мне со словами: „Знаю, вы не возьмете денег. Я и не думала вам их предлагать. Но вот что я хотела бы сделать, так это оплатить образование вашей дочери“». Шьельдаль засмеялся и добавил: «В другой раз она сказала: „Еще раз напомните мне ваши этические принципы“». Шьельдаль тщательно следит за тематикой «Нью-йоркера», который, по его словам, «находится в пищевой цепи на недосягаемой высоте». «Я считаю, что читатель должен ощущать мою заинтересованность в ситуации. Если на мое мнение что-то повлияло, а я никак не даю об этом знать, значит я обкрадываю читателей», – объясняет Шьельдаль.