Семь дней в искусстве

Веццоли сравнивает Венецианскую биеннале с Каннским кинофестивалем. «Зыбкая грань между искусством и развлечением постепенно исчезает, – объяснил он. – Обе эти сферы используют одну и ту же стратегию. Конечно, художники надеются на внимание и на большее финансирование своих проектов. Возможно, если я потерплю неудачу как художник, то закончу как второстепенное лицо в медиабизнесе». Хотя многие художники хотели бы творить для посвященных, Веццоли признается: «У меня есть одна слабость. Я одержим аудиторией – не в тупом, коммерческом смысле. Мне очень важно, чтобы мои работы были понятны неискушенным зрителям». На Венецианской биеннале 2001 года Веццоли представил перформанс «Верушка была здесь», а в 2005 году его фильм «Калигула» оказался в числе самых обсуждаемых произведений фестиваля; словом, Веццоли хорошо чувствует венецианский визуальный контекст. «Основная сложность, связанная с участием в биеннале, – это ограниченные сроки выставки, – объясняет он. – Для тех, кто получил серьезное художественное образование, они абсурдны, поскольку нас учили создавать произведения, рассчитанные на долгое, неторопливое изучение».

Веццоли принадлежит ко все более возрастающему числу странствующих художников, но до сих пор навещает своих родителей в провинции Брешия. «Я отказался от дома и от мастерской. Все деньги я трачу на путешествия. Это единственный, хотя и утомительный, способ посетить все места, необходимые для воплощения череды моих проектов». Я позволила себе заметить, что жизнь в разных странах расширяет кругозор художника, помогает ему возвыситься над культурными ориентирами своей родины и лучше понять, что думают о его творчестве иностранцы. Веццоли кивнул и добавил: «Настоящие профессионалы все время путешествуют – они видят все биеннале и выставки в галереях. Чтобы сделать работу, соответствующую их ожиданиям, я должен держать себя в тонусе и иметь возможность видеть те же самые вещи. Ужасно, но такова реальность. Думаю, художники бессознательно идут на это, чтобы выжить, – вернее, мы идем на это ради выживания наших идей».

С дальнего конца бассейна «Чиприани» видны колокольня и купол Сан-Джорджо Маджоре, изображенные на одной из самых знаменитых акварелей Дж. М. У. Тёрнера. Хотя Тёрнер посвятил этому городу множество работ, сам он только трижды посещал Венецию и в общей сложности пробыл здесь менее трех недель. Несмотря на великолепную зрительную память, ему приходилось пользоваться альбомом, чтобы делать беглые карандашные зарисовки памятников архитектуры, а также акварельные этюды, на которых запечатлены оттенки неба и моря.

Самый короткий разговор в Венеции состоялся у меня с куратором Хансом Ульрихом Обристом, родом из Швейцарии. Он много путешествует, в 2003 году на Венецианской биеннале руководил проектом «Станция Утопия», вызвавшим горячие споры: некоторые считали выставку началом инновационного кураторства, для других она была слишком эклектичной. Сейчас Обрист является директором галереи «Серпентайн» в Лондоне и «официальным внештатным мировым куратором», как называют его коллеги. Когда я познакомилась с Хансом Ульрихом, он показался мне каким-то маньяком-инопланетянином, но теперь я получаю удовольствие от его творческого энтузиазма. Энергичный, умеющий с благодарностью принимать критику, он порой приходит в такое «волнение» от той или иной выставки, что «неделю не может заснуть». Обрист считает национальные павильоны старомодными, но не стал бы их упразднять, поскольку ему импонируют такого рода ограничения: «Я всегда думал, как было бы чудесно, если бы Англия, Франция или, например, Германия и Швейцария в какой-то год поменялись бы зданиями, – сказал он мне. – Вот что хотелось бы предложить».

Мы встретились за чашкой капучино в открытом кафе на тихом campo[59], куда доносился только звон церковных колоколов. Я включила диктофон. Обрист считает интервьюирование не только инструментом исследования, но и письменным форматом: он опубликовал около двухсот пятидесяти интервью и проводил двадцатичетырехчасовые публичные интервью-марафоны (а также мини-марафоны – от восьми до двенадцати часов) в разных городах мира.

Обрист недавно посетил Эрика Хобсбаума, британского историка, которому исполнилось девяносто лет. «Хобсбаум сказал, что свою жизнь он определил бы как „протест против забвения“. Думаю, это лучший девиз для кураторов, ведь успешная выставка запоминается надолго. – Обрист улыбнулся. – Она определяет десятилетие. Уже прошло много биеннале, но действительно важных было гораздо меньше. В числе лучших – легендарная биеннале Джермано Челанта 1976 года. Никто из нас ее не видел – мы были слишком молоды, – однако мы просматривали каталоги и слышали мнения художников. Эта биеннале осталась в памяти, поскольку Джермано Челант руководствовался определенным правилом: он продумывал концепцию экспозиции целиком, а не показывал отдельные произведения».