Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны

– Нет, не с Кармело. – Стелле пришлось сделать усилие, чтобы не выдать раздражения. – Одна. Сама по себе.

– Одна? Почему?

Некоторое время сестры шагали в молчании – Стелла обдумывала, как бы подать все Тине.

– Ну, просто я больше не могу жить в одном доме с папой.

Не упоминать же о плотоядных взглядах Рокко! И тем более – о новом открытии: что Тина Стелле больше не союзница. Что у Стеллы на Бедфорд-стрит вообще союзников не осталось.

– Отца я ненавижу, сама знаешь. Меня от него тошнит. Так не может продолжаться.

Поскольку Тина не ответила, Стелла проследила ее взгляд. Слева была детская площадка. Времени – семь сорок пять утра, зима, холод; мамаша лет двадцати зябнет у песочницы, где ее малыш, в синем шарфе и красной вязаной шапочке, с энтузиазмом орудует в снегу лопаткой. Тина этого малыша глазами чуть не пробуравила. Стелле сразу пришло на ум поверье о сглазе; она схватила сестру под локоть, ускорила шаг.

– Короче, если еще малость подкоплю, пожалуй, смогу устроиться одна, как мисс Миллер с третьего этажа.

Слава богу, Тина ее слушает. Значит, Стелле удалось разрушить чары, отвлечь сестру от прелестной картинки, от зависти к счастливой молодой матери.

– Буду работать, – продолжала Стелла, – кофейники делать. Деньги копить. Жить самостоятельно. Как тетя Розина, помнишь? Она ведь тоже откладывала деньги, что выручала за шелковичных червей.

Тина нахмурилась.

– А кто для тебя стряпать станет? Чем ты питаться собираешься?

– Ай, да не все ли равно? Мне бы только отсюда поскорее сбежать! – Потная лапа, словно наяву, опять тискала ее грудь. Стелла стряхнула наваждение. – Умру, если не сбегу!

– Небось не умрешь. Обвенчайся с Кармело – вот тебе и выход. Папа тебя не удержит.

Другая лапища, больше и грубее отцовской, проникла Стелле под шарф и пальто, снова стиснула – только не грудь, а сердце.

– Тина, я не хочу замуж за Кармело.

Как сестра может предлагать подобное? Они ведь всю жизнь бок о бок живут! Неужто Тина никогда к Стеллиным словам не прислушивалась?

– Ни за Кармело, ни за кого другого, Тина, я не выйду. Замужество не для меня!

Раздражение Стеллы росло. Она была на грани истерики.

– Это не шутка и не блажь! Отцом Небесным клянусь и Пресвятой Девой! Почему ты мне не веришь, Тина? Почему?

– Я тебе верю, – промямлила пристыженная Тина.

Однако было ясно: Тининой веры хватит до фабричных ворот. Максимум – до разговора с Ассунтой, Антонио, Кармело, Рокко или любой подружкой. Стоит только Тине оказаться подальше от Стеллы, как она станет, подобно им всем, пожимать плечами, усмехаться и говорить, что и сама не понимает, почему у нее сестра такая упрямая.

Несколько минут сестры шли молча. Стелла унимала ярость, боль, разочарование. Когда впереди показалась фабрика, Тина спросила:

– Куда же ты подашься?

– Не знаю пока. Мне сейчас главное – скопить как можно больше.

– Я тебе помогу! – пылко пообещала Тина, крепким пожатием зацементировав свою неожиданную клятву.

А вопросов оставалось еще так много! К кому обратиться? Можно ли снять комнату, подобно Кармело, только не в мужском общежитии, а в женском? Существуют ли такие заведения? Стелла по-английски двух слов не свяжет; как она станет объясняться с хозяином жилья? А если окажется, что он не общежитием заведует, а притон содержит? Или к отцу ее отправит?

В конце концов Стелла решила, что откладывать два доллара в неделю вполне реально. Разумеется, надо будет изворачиваться; ну да ничего, у нее отмазок целый арсенал; уж она заморочит Антонио несуществующими расходами. Ей бы пятьдесят долларов скопить; пятидесяти хватит на первое время.

А вот хватит ли духу? Удастся ли побег?

И если не удастся – каков запасной план?

В последний раз Стелла отказала Кармело Маглиери в Вербное воскресенье сорок седьмого года. Вышло неуклюже, а все потому, что Кармело ее застал врасплох. Впрочем, так им всем и надо – ему и родне. Пускай знают, чем чревато загонять Стеллу в силки, будто зверушку какую-нибудь.

С утра Фортуны отправились на мессу в церковь Святого Сердца. Повторяли молитвы за падре, получили освященные веточки, бросили несколько монет в кружку для пожертвований, причастились. Прямо из церкви пошли к Перри в гости. Тетушка Катерина подала жесткую, как подошва, жареную треску и блюдо постных закусок – маринованные овощи, сыр проволоне и соленые бобы люпина. Домой возвращались с головокружением от домашнего вина, жмурились на тусклом мартовском солнце и согревались мыслью об апельсиновом пироге, загодя испеченном Ассунтой.

Не успели прийти и снять пальто, как раздался звонок в дверь. Антонио, который обыкновенно открывать не ходил, аж подпрыгнул, метнулся в прихожую, да еще и крикнул:

– Ассунта, давай кофе вари!

Как тут было Стелле не напрячься?

Она проскочила в кухню.

– Мама, мы кого-то ждем?

Ассунта не ответила. Руки ее, отмерявшие ложечкой кофе для кофеварки, почему-то дрожали. Никогда она лукавить не умела.

Раздался повторный звонок.

– Кто пришел? – почти беззвучно спросила Стелла.

Ассунта расплескала кофе, поспешила протереть столешницу, но не произнесла ни слова.