Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны

Стелла уставилась на свой подсыхающий маникюр. Он был не безупречен, но вполне хорош. В ушах прозвучало давнее «Ледышка ты, Стелла».

Она ни звука не проронила. Так и сидела, пока рыдающая Тина не удалилась.

Наконецо Кармело понял, что ловить нечего, и стал прощаться. Для верности Стелла выждала еще минут пятнадцать. Возможно, это часть коварного плана: погромче сказать «До свидания», впустую хлопнуть парадной дверью. Стелла обманется, выйдет – а Кармело в гостиной сидит как ни в чем не бывало. Нашли дуру! Напустив на себя чопорный вид, оправляя наманикюренной рукой подол розового праздничного платья, смятый и потный на животе, Стелла покинула ванную.

Рокко, сидевший на диване, встретил ее усмешкой. Интересно, последовал он Стеллиному совету, отлил в окно? Тина обмякла рядом с мужем. Взор ее был потуплен. Как она вышла из щекотливой ситуации? Стелла не успела решить, спрашивать об этом или лучше не надо (себе дороже), как из кухни появилась Ассунта и сказала:

– Ужин готов. Только пасту на дуршлаг откинуть, и все. Накрывай на стол, Тина. – Стелле достался крайне недовольный взгляд. – А ты, stupida brutta, давай, помоги сестре. Раз в жизни хозяйством займись.

Ассунта презрительно скривилась и исполнила на своих варикозных ногах вариант резкого разворота – вислый зад накренился, колыхнувшись, задев за дверь.

За ужином Стелла и Тина не сказали друг другу ни слова. Стелла вообще была тише воды ниже травы. Отец смотрел будто сквозь нее – это-то и пугало. Лучше помалкивать. А Тина не отрывала мрачного взгляда от собственной тарелки. Стеллу начала мучить совесть. Пусть сестра предала ее – но есть же границы, за которые месть не должна выходить. Как в итоге выкрутилась Тина?

После ужина Рокко пошел в спальню, чтобы сменить костюм на халат. До кухни донесся его рык:

– Тина, каким дерьмом здесь воняет?!

Стелла схватила Тинину руку и спросила шепотом:

– Что ты сделала?

Тина плюхнула стопку грязных тарелок на разделочный стол, отерла со лба обильный пот прямо рукавом (а платье на ней было праздничное) и пролепетала:

– Святая Мадонна! Ты меня не впустила, а мне так худо было, кошмар! Живот прямо скрутило весь. Ну и куда деваться? Куда, Стелла, я тебя спрашиваю? Вот я и…

Стелла сунула сестре посудное полотенце, и Тина вытерла им губы, потому что пот выступил даже вокруг рта.

– Я бегом в спальню, а там под кроватью коробка, а в ней сервиз, что на свадьбу подарили…

Стелла нервно хихикнула.

– Неужто ты прямо в свадебное блюдо наложила?

Еще не договорив, Стелла начала прикидывать: а дальше-то что? Тина с блюдом во двор помчалась? Под стеной присела?

– Тина! – донеслось из спальни.

– Не в блюдо, а в супницу, – зачастила Тина. – Подтереться было нечем, так я взяла шелковую сорочку, которая для медового месяца, и прямо этой сорочкой… Ну а выливать куда? Некуда. Я все под кровать задвинула, и теперь в комнате воняет… – Тина зашмыгала носом. – Что мне делать? Если Рокко это найдет, он… он…

– Тина! – в третий раз завопил Рокко.

– Ро-кко-о-о! – взвизгнула Ассунта, да так неожиданно и громко, что Тина даже рыдать забыла. – Рокко, иди скорей сюда! Скорей! – Стелле достался взгляд, говоривший: «Ну ты и дрянь! Погоди у меня!» – Рокко, сынок, тут за плиту что-то завалилось, отодвинуть надо! Срочно!

– Минуту! – крикнул Рокко.

– Нет, прямо сейчас! – Ассунта потянула на себя плиту. – Скорей! А то меня раздавит!

Ну чистый водевиль – глядеть, как она со скрипом опускается на свои распухшие колени. Впрочем, Рокко действительно испугался за тещу, прибежал на зов. Значит, не так уж плохо было придумано и сыграно.

– Иди скорей, глупая! – Снизу, с полу, Ассунта шлепнула Тину по лодыжке.

Стелла с Тиной прошмыгнули мимо Рокко, понеслись в спальню. Разило оттуда, как в июльский полдень от кучи отбросов на задворках мясной лавки.

– Фу, Тина! – скривилась Стелла.

Времени было в обрез. Из кухни послышался скрежет – это Рокко с опасной для ситуации легкостью задвинул на место плиту.

– С чего вы, мама, решили, будто она на вас падает! – произнес он укоризненно.

В распоряжении сестер оставались считаные секунды.

Тина полезла под кровать, с усилием и осторожностью достала огромную супницу, по самые края полную желто-коричневой жижи, в которой Стелла с отчетливостью и раскаянием увидела бобы люпина. В коридоре слышались шаги Рокко, и ровно в ту долю секунды, когда зять приблизился к двери, Стелла распахнула окно, Тина шагнула к нему – на миг между сестрами возобновилась прежняя, детская связь, они снова были единым организмом, имели одну пару глаз, одну пару рук, один набор импульсов на двоих. Вниз полетело все разом – жижа, шелковая сорочка и супница. Стелла захлопнула окно, так что удар о мостовую, плеск, звон фарфора оказались отрезаны от слуха ворвавшегося в спальню Рокко Караманико.

Он переводил взгляд с жены на свояченицу и обратно. Обе были красны, как свекла; обе мило улыбались.

– Стелла, ты что в нашей комнате забыла? – после недолгого замешательства спросил Рокко.

– Я уже ухожу. Тина мне лак для ногтей обещала, вот и дала.