Семь крестов

– Мне этого и не надо. Вот какая просьба только, – Гектор приблизил прелата за шею к своей голове. – Недельки через три-четыре вычеркни ее из своей книги, будто гражданство потеряла. Чтоб бумаги чистые были, Васко ей новые в момент справит.

– Но… Это невозможно. Это против правил!

– Да? А изменять живому мужу это правильно? Если б я ее убил, то был бы прав, понял? Слова бы никто не сказал. Почему она ни одной службы не пропустила, а как спуталась с богатеем, так перестала их посещать. Стыдно ей стало, вот так! И нечего ее жалеть, тоже мне.

– Не забывайся, Гектор Бронте, – Шваббе крепче сжал четки. – Это моя работа жалеть и слушать людей, помогать им духовно. Она совершила ошибку, но у Анны хватило мужества признать ее. Между прочим, она любила тебя! Ребенка ждет твоего!

– Просто сделай, как прошу, хорошо? – обняв священника за плечи, прусс отчеканил каждое слово. – И забудь о ней. Не дай ей заморочить голову и тебе.

Последующие две недели стали для Тронда и дворянина настоящим испытанием. Португальский негоциант по имени Дуарте, больше похожий на мавра, выползшего из-под адского солнца африканских барханов, разоделся в два ярких шелковых халата, золоченных арабской вязью и осыпанных разноцветным бисером, шелковую кремовую чалму с крупным изумрудом на лбу и тоже изумрудного цвета остроносые атласные башмаки, чей нос пристегивался к специальному браслету у колена, чтоб не мешал при ходьбе.

Весь его вид распространял крайнее удивление: архитектура, нравы, наряды Восточной Европы казались купцу в диковинку. Будто у них в Португалии народ на страусах или львах разъезжает, а вместо камней на дороге самоцветы да золотые слитки валяются.

Сын португальца Густаво, напротив, был жизнерадостный малый лет девятнадцати. Очевидно, поездка с отцом стала первым заграничным путешествием парня. Он с восхищением разглядывал незнакомые постройки, одежды, лица – словом, дышал новым воздухом полной грудью. Ему все было в новинку – каждый кирпичик, шпиль и флюгер.

С богатой семьей прибыл также переводчик, знавший шесть языков и понимавший еще столько же. Помимо владения иностранной речью, высокий седой статный мужчина арабской наружности имел обширные сведения касательно истории всего европейского континента и каждой страны в отдельности.

Избавившись от товаров, купец, которого по городу четверо рослых слуг носили исключительно в фамильном паланкине семьи да Сильва, ближе к вечеру выбрал минутку и расстелил коврик прямо посреди бывшего кабинета Магнуса. После прислуга уложила под купца и вокруг него несколько пухлых подушек и установила в центр красного узорчатого ковра странного вида кувшин. Невольно Пес вспомнил учителя, проживающего в Брутении, с его чудаковатыми изобретениями. Вот и Дуарте сам взялся за веревочку с плоским наконечником, как у свистульки, а две других передал викингу и пруссу.

С раскрытыми, как у чрезмерно любопытных детей, глазами, Гектор с Трондом заворожено наблюдали за последующими действиями загорелых иностранцев: сначала они наполнили колбу, служившую основанием диковинного устройства, пряным вином, затем в блюдце на верхушке щипцами водрузили несколько угольков, а сверху положили некую ароматную массу в виде брикетов.

Вдруг португалец начал вдыхать из веревочки дым, а внутри колбы забулькало вино. Тронд первый последовал примеру Дуарте и моментально закашлялся на радость всей свите купца, но уже через четверть часа Пес и викинг выпускали густые клубы дыма, словно заправские шахи и султаны.

– В целом господин да Сильва доволен вашим предложением, – за спиной важного португальца, слегка склонившись и заложив руки за спину, находился переводчик. – Он пробудет здесь еще два дня, заключит необходимые сделки и отправится обратно.

– Мы очень рады, что смогли угодить почетному гостю, – расслабившийся Пес приложил ладонь к сердцу. – Вы сами убедились, что наши соперники через дорогу больше напоминают балаганщиков, нежели серьезную вооруженную силу.

– Им защищать пугало и то не доверишь, – «наргиль», дымящая бутылка, тоже очень понравилась Тронду, судя по его довольному, как у кота, обожравшегося сметаны, виду. – В знак уважения и крепкой дружбы на десятилетия лично вызываюсь сопроводить господина Густаво в Литву и дальше в Новгород! Наши цены…

– Ваши цены вполне устраивают господина да Сильва, – шепнув что-то на ухо португальцу, переводчик махнул слугам, чтобы те поменяли «шишу». – Он даже не собирается торговаться. Большую часть груза отправим морем – нужны еще люди на корабли. В общем, нам требуется не менее сорока пяти человек. Есть столько?

– У нас полторы сотни отборных солдат, прошедших сквозь ядра, стрелы, копья и лапы тигров! Вон, к примеру, Даг легко разгибает подкову, а Хьердис попадает ножом в муху с тридцати шагов. Любому из моих людей я доверю свою жизнь и жизнь своих детей не задумываясь.

– Похвально. У нас будет еще одна особая просьба. – Густаво очень любит отбиваться от каравана, прошу вас, следите за ним пуще зеницы ока. Если с ним что-нибудь случится, господин да Сильва не переживет. Это его старший сын…