Семь лет в «Крестах»: Тюрьма глазами психиатра

Но Пиночет оказался прав. Это был один из самых скучных моих экспериментов. Два пациента очень быстро нашли общий язык и отлично делили быт и досуг. У них не было ни споров, ни претензий. Ничего. Мне потребовалось несколько дней, чтобы объяснить этот феномен самому себе и понять, почему моя затея вызывала раздражение у Пиночета. А все достаточно просто. Шизофрения – глубоко индивидуальное заболевание, разъедающее человека изнутри. У пациентов нет ни сил, ни мотивации пытаться кого-то убедить в своих идеях, и межличностное взаимодействие чаще всего ограничивается бытовыми моментами. Так вышло и на этот раз.

Спектр преступлений, которые совершают эти пациенты, невероятно широк. В конце концов, это такие же люди, как и все остальные, подверженные тем же страстям, что и все. Отличие в следующем: зачастую эти преступления нелепы, вычурны и не несут прямой выгоды. Если такой человек угоняет велосипед, то не для того, чтобы выгодно продать, а для того, чтобы было легче двигаться вдоль железной дороги в двадцатиградусный мороз. Если выносит одежду из супермаркета, то не с целью наживы, а потому, что на футболке был нарисован розовый слон, который ему подмигнул. Если поджигает пожарную часть, то потому, что «не будет пожарников – не будет и пожаров».

Отдельно стоит поговорить о жестоких преступлениях, совершаемых под воздействием императивного галлюциноза (это когда «голоса» заставляют убить близкого или случайного человека, аргументируя это обычно или угрозой жизни пациента, или глобальной необходимостью). Следующая идея, вечная жвачка для мозгов, – не моя, а Пиночета. Он вложил мне ее в голову, и я до сих пор не уверен, что знаю правильный ответ.

– Болезнь, психоз лишь прикрывает личность, но преступление совершает личность, а не болезнь.

– Это как?

– В протоколах экспертизы пишут, что «в момент совершения преступления индивид не отдавал отчета в своих действиях, не понимал их смысла и последствий». Это является поводом для признания человека невменяемым, а впоследствии и для освобождения его от уголовной ответственности.

– Так и есть.

– Но в мире десятки, сотни тысяч больных слышат голоса, которые приказывают им взять топор и убить маму, папу или сестру.

– И?

– Но берут топор из них единицы. Остальные как-то все же справляются с этим недугом. Так же как и психически здоровые – кто-то способен на убийство, а кто-то никогда не возьмет в руки оружия. Я хочу сказать, что болезнь здесь совершенно ни при чем. Болезнь не затрагивает морально-нравственных качеств человека, насколько бы глубокой эта болезнь ни была. Убивает всегда личность.

И у меня так и нет доводов, чтобы спорить с этой его точкой зрения.

Мании

Маниакально-депрессивный психоз, сейчас именуемый биполярным расстройством. Если опять очень кратко, есть три основные составляющие этого заболевания: настроение, физическое состояние и когнитивная активность. Триада. Если мы говорим о депрессии, то триада со знаком минус, если о мании – то со знаком плюс. Мания обычно начинается плавно и приятно. У человека хорошее или очень хорошее настроение, устает он гораздо меньше, чтобы выспаться, нужно все меньше и меньше времени, голова работает лучше, появляются классные идеи, а рутинная работа получается гораздо лучше и быстрее. Потом все ускоряется лавинообразно и в некоторых случаях заканчивается «маниакальным ступором» – это когда все происходит так быстро, что ни тело, ни голова не успевают, и человек «зависает».

В тюремных стенах МДП встречается реже, чем шизофрения, но все же бывает. Преступления чаще всего совершаются в состоянии мании и носят максимально нелепый характер. Хотя бывает по-разному. Около года у меня на отделении жил художник. Настоящий, с профильным образованием и шикарными пейзажами, которые он умел писать чем угодно и на чем угодно. В состоянии ремиссии он был адекватен и приятен в общении. На прием он записывался почти ежедневно, и единственная его жалоба была на то, что здесь скучно. Он ни о чем не просил, но однажды я сдался и попросил его составить список принадлежностей для рисования. Он заказал альбом формата А3, кисти, акварель и карандаши. Я все купил. Моим условием было написать десять пейзажей для отделения. Он их написал быстрее чем за неделю, и они были прекрасны. Настолько, что я не поленился и доехал до «Икеи», где купил десять рамок. Мы развесили их на первом этаже, между палатами, и они были настоящей моей гордостью. Мы с ним даже обсуждали идею сделать мой ростовой портрет маслом на холсте. Но к тому моменту, как я собрался покупать краски, он осудился и уехал на больничку. И слава богу. Все-таки это пошлость.