Семь лет в «Крестах»: Тюрьма глазами психиатра

Но однажды в отпуск ушел и Пиночет. Случилось это примерно через полгода после моего появления. Надо отдать должное начальнице – часть пациентов она все же забрала себе. Но легче мне не стало. Я уже успел привыкнуть делать все под руководством Пиночета, с его одобрения и по его отмашке. Теперь у меня этой опоры не было. Тревожно, но терпимо. Начальница, как и Пиночет, ограждала меня от откровенно режимных вопросов. Впрочем, многие нравственные допущения я уже для себя объяснил, приняв их и не находя в них никакой проблемы.

Так продолжалось до того момента, пока начальница не ушла на больничный. И я натурально остался один на один с отделением и учреждением. Первый раз ненадолго, недели на две. Но все то, что они делали невзначай и не углубляясь в разъяснения, свалилось на меня. Естественно, в этот период начались провокации – со стороны как арестантов, так и сотрудников. И те и другие прощупывали, как именно и насколько глубоко можно мной манипулировать. Я же тупил. Целенаправленно тупил. «Когда не знаешь, как поступить, – исполняй устав и инструкцию». Именно это я и делал.

Ко мне приходил какой-нибудь опер и закидывал удочку – «положить подлечиться» жулика, который, по его мнению, совсем больной и нуждается в грубой и массивной терапии. На поверку же оказывалось, что это обычный нарушитель режима, с которым у них достаточно рычагов справиться. Я проводил консультацию, делал запись в медкарте и писал: «Агрессивных и суицидальных тенденций не выявлено. Показаний для госпитализации на психиатрическое отделение нет». И как попка-дурак, повторял, что он не мой и мне не нужен. Они быстро поняли, что такие тупые заезды со мной не работают. Пошли более изощренные, через другие службы и отделы. Но суть не менялась.

Жулики, те, что на режимных корпусах, неожиданно стали писать больше заявлений на консультации у психиатра. С вечной темой выпросить снотворных. С этими давящими на жалость выход я нашел достаточно оригинальный. Я понял, что нельзя отказывать всем, как нельзя и идти у всех на поводу. Я стал играть в настроение, в капризную даму. Одним шел навстречу, другим нет. В один день был добр и раздавал таблетки всем желающим. В другой – отказывал решительно всем. Я намеренно действовал так, чтобы нельзя было увидеть системы. И это сработало.

Пациенты отделения (не все, но многие) планомерно нарушали правила, проверяя, какая у меня будет реакция. Я старался повторять все за Пиночетом, и ситуация не вышла из-под контроля. Но когда все вернулись из отпусков и с больничных, я вздохнул с огромным облегчением.

Процесс увольнения начальницы был долгим. Она увольнялась с самого моего прихода. Это была почти единственная тема для всех разговоров. Наши беседы или с этого начинались, или этим заканчивались. Непрерывно шли причитания, жалобы, обвинения – почему надо срочно отсюда валить. Возможно. Скорее всего. В этом перманентном увольнении она находилась и до моего прихода. Это ведь отличное обоснование безделья. У меня же к ее будущему увольнению было неоднозначное отношение. С одной стороны, ее безделье не мешало, а вся ответственность была на ней. Это давало некоторую свободу действий. С другой – я хотел движения по пресловутой карьерной лестнице. А следующая значимая ступень для меня – это ее должность. В итоге я ничего не делал для ускорения ее планов и терпеливо ждал, когда это произойдет.

И это произошло. С очередным ее отпуском я стал исполняющим обязанности начальника отделения. Этот отпуск перешел в больничный. А больничный – в еще один отпуск. И я уже знал, что встану на должность. Меня согласовали и утвердили все большие начальники. Самое смешное тут было в том, что меня интересовало не столько формальное соответствие реально занимаемой должности (в качестве и. о. я пробыл к тому моменту почти полгода), сколько ее кабинет, который я очень хотел занять. Там был старый продавленный диванчик, а мне позарез был нужен кабинет с диванчиком. Но я считал, что имею право его занять только после того, как официально встану на должность. И знаете, что я сделал в первую очередь, когда это произошло? Правильно, избавился от аквариума с рыбками. Он меня бесил. Два года бесил.

Короткое отступление о том, что нужно сделать, чтобы стать начальничком в пенитенциарной системе. Я был вольнонаемным сотрудником, то есть работал по трудовому договору. Должность начальника отделения была аттестованной – чтобы ее занять, мне нужно было пройти ВВК (военно-врачебную комиссию) и психологический отбор, подписать контракт и получить офицерское звание. Кроме того, ввиду того что я аттестовывался на руководящую должность, мне нужно было выдержать дополнительные проверки службы безопасности и полиграф. Моя должность предусматривала погоны майора, но начал я с лейтенанта, дойдя до капитана. Для майора мне не хватило полутора лет.