Семь сестер. Атлас. История Па Солта

– Что тут скажешь? Это фамильная черта. Хотя Феликс вечно попадает в разные истории, он чрезвычайно одаренный пианист. Думаю, в музыкальном смысле он даже превосходит Пипа. – Хорст вдруг глубоко опечалился. – И это кое о чем говорит.

Я подошел к старому другу и положил руку ему на плечо.

– Я знаю, как он был бы благодарен за то, что вы с Астрид делаете для его сына. И Карин тоже. – В глазах Хорста блеснули слезы. – Приятно было снова встретиться с вами. Спасибо за чай, Астрид.

– Подожди, ты же только что пришел!

– Не хочу обременять вас, – отозвался я. – В моей жизни такое случалось слишком часто.

– Не глупи, молодой человек! – строго сказала Астрид. – Ты присоединишься к нам за ужином; это даже не обсуждается. Где ты остановился?

– Я…

Астрид погрозила мне пальцем.

– Ради всего святого, Бо! Только не говори, что тебе негде жить.

– Я собирался зарегистрироваться в Гранд-отеле и завтра отплыть на пароме во Францию.

– Во Францию? – повторил Хорст. – Но почему?

– Это родина Элле. Я думаю, что она могла вернуться в Париж, где мы познакомились.

Астрид подошла и положила руки мне на плечи.

– Хорошо. Возвращайся во Францию, если так нужно, и продолжи поиски, но мы с Хорстом настаиваем, чтобы ты на несколько дней остался с нами.

Она умоляюще посмотрела на меня.

– Спасибо, с радостью, – ответил я.

Я провел в Бергене несколько благословенных дней. Я совершал великолепные прогулки по холмам в парке Фьеллстрекнинир, вечерами грелся у костра и уплетал знаменитую тушеную баранину с капустой, которую готовила Астрид. Ближе к концу моего визита даже Феликс стал более благосклонен ко мне, особенно после того, как я настроил фортепиано, раньше принадлежавшее Пипу.

Когда пришло время отъезда, я поднялся на борт парома Берген – Амстердам, а потом воспользовался железнодорожными пересадками, чтобы добраться до Парижа. Если Элле вернулась в город, то с кем она могла связаться? С Ландовски? С Бройли? Может быть, с мадам Ганьон? Мне хотелось поговорить с мсье Иваном, но я понимал, что возвращение в Парижскую консерваторию будет нежелательным на фоне того, что произошло между мной и мсье Туссеном, хотя с тех пор минуло немало лет. В итоге я решил начать с мастерской Ландовски в Буйонь-Билланкуре.

Дом остался точно таким же, каким он сохранился в моих воспоминаниях. Белый каменный фасад немного потускнел, но по-прежнему был покрыт фиолетовыми цветами пышно разросшейся глицинии. Я немного постоял на улице, проникаясь ощущением места, где обрел дом после своих детских странствий. Мой взгляд остановился на скамье, где я учился играть на скрипке. Я подошел туда, опустился на скамью, закрыл глаза и погрузился в прошлое…

– Что вы тут делаете, а? – раздался знакомый женский голос. Я открыл глаза и увидел сильно поседевшую и расплывшуюся Эвелин, которая с решительным видом направлялась по лужайке ко мне. – Это частная собственность!

Я широко улыбнулся при виде одной из моих добрейших спасительниц. Как хорошо было снова видеть ее!

– Повторяю, что вам тут понадобилось? Не заставляйте меня гнать вас отсюда поганой метлой! – Я продолжал сидеть неподвижно и смотреть на нее. – Кто вы такой?

– Здравствуйте, Эвелин, – сказал я и встал, возвышаясь почти на целый фут над ее головой. Когда она заглянула мне в глаза, я увидел проблеск узнавания. Выражение ее лица моментально смягчилось.

– Не может быть… – прошептала она. – Бо?

Я протянул руки, и она крепко обняла меня.

– Бо, ох, Бо! Не думала, что когда-нибудь снова увижу тебя. – Она на короткое время отстранилась и снова посмотрела мне в лицо. – О, мой дорогой мальчик, как ты вырос! Что за счастливый день!

В ее глазах заблестели слезы, и было ясно, что она действительно рада видеть меня, как и пожилые супруги в Бергене. Если бы я хотел польстить себе, то назвал бы это закономерностью.

– Я очень скучал по вам, Эвелин.

– А я по тебе. Но заходи же, заходи! Мистер Ландовски сейчас дома. Осторожно, маленький Бо, а не то у него будет сердечный приступ!

Эвелин взяла меня за руку и повела по знакомому коридору.

– Я по-прежнему здесь, но мсье Ландовски работает по всему миру. А что стало с тобой? Ты теперь знаменитый музыкант? Как насчет другого парня, который преследовал тебя? И как поживает маленькая Элле? Что с ней сталось?

Град ее вопросов дал мне понять, что Элле не возвращалась сюда после нашего отъезда из Франции. Я постарался скрыть разочарование.

– Многое изменилось, Эвелин.

– Это понятно. Например, ты болтаешь гораздо свободнее, чем раньше!

– Что там за шум?

Гулкий (но теперь немного осипший) голос мсье Ландовски эхом прозвучал в коридоре. Он появился из-за угла в том же рабочем халате, который носил двадцать пять лет назад. Остатки волос у него на голове совершенно поседели, точно так же, как и его усы и знаменитая бородка. Какое-то время мы стояли лицом к лицу.

– Мальчик! – наконец произнес он. – Ха! – Он покачал головой, потом развернулся и поманил меня за собой. – Пошли, мне не помешает твоя помощь. Эвелин, ты приготовишь чай? Потом можешь присоединиться к нам в мастерской.