Семь столпов мудрости

На рассвете мы прошли дынное поле, посаженное каким-то отчаянным арабом на этой ничейной земле между армиями. Мы сделали еще один драгоценный часовой привал, отпустив верблюдов с отвращением искать пищи в песчаных долинах, а сами разбили незрелые дыни и освежили потрескавшиеся губы их мякотью. Затем — снова вперед, по жаре, еще один день, хотя жара в долине канала, постоянно освежаемая бризами с залива Суэц, никогда не была чрезмерно гнетущей.

К полудню мы были за дюнами, после веселого подъема и спуска по их волнам, как по горке, и на ровной поверхности за фризом неопределенных точек угадывался Суэц, среди кривляющегося и пузырящегося марева впереди, во впадине канала.

Мы дошли до крупных линий траншей, с фортами и колючей проволокой, дорогами и рельсами, все это было в разорении. Мы прошли их без помех. Нашей целью был Шатт, порт напротив Суэца на азиатском берегу Канала, и мы достигли его наконец, около трех часов дня, через сорок восемь часов после выхода из Акабы. Для вылазки кочевников это было хорошее время, а ведь мы были уставшими еще до выезда.

Шатт был в необычайном беспорядке, не было даже часовых, чтобы задержать нас: два-три дня назад сюда пришла чума. Так что старый лагерь был поспешно очищен и оставлен, а войска разбили бивуак в голой пустыне. Конечно, мы ничего об этом не знали и рыскали по пустым кабинетам, пока не нашли телефон. Я позвонил в штаб Суэца и сказал, что хочу переправиться.

Там сожалели, но это было не их дело. Управление Внутреннего водного транспорта ведало переправой через канал, пользуясь своими собственными методами. Подразумевалось, что они не совпадают с методами Генерального штаба. Не теряя надежды, так как я никогда не был поклонником своего номинального ведомства, я позвонил в канцелярию Внутреннего водного транспорта и объяснил, что прибыл в Шатт из пустыни со срочными новостями для штаба. Они извиняются, но именно сейчас у них нет свободных лодок. Они наверняка пошлют первую же утром и доставят меня в карантинный отдел: на этом они повесили трубку.

Глава LVI

Я провел в Аравии уже четыре месяца, постоянно в дороге. В последние четыре недели я проехал четырнадцать сотен миль на верблюде, не щадя себя ни в чем ради успеха войны; но я отказывался провести хоть одну лишнюю ночь в окружении знакомых вшей. Я хотел принять ванну и выпить чего-нибудь со льдом: переменить одежду, липнувшую к мерзким ранам, натертым седлом: съесть что-нибудь более удобоваримое, чем зеленые финики и верблюжьи жилы. Я снова пробился в Управление Внутреннего водного транспорта и говорил, как Златоуст. Это не возымело действия на них, и я разгорячился. Тогда они опять дали отбой. Я продолжал горячиться, когда дружеский голос военного телефониста с северным акцентом поплыл по проводам: «Что толку, сэр, говорить с этими вонучими водными ублудками».

Это было очевидной истиной, и невежливый оператор соединил меня с отделом грузового транспорта. Литтлтон, тамошний майор, из самых занятых, добавил к своим бесчисленным заботам еще одну — вылавливать по одному военные корабли в Красном море, вступающие в Суэцкий канал, и убеждать их (то-то рады были некоторые!) заваливать свои палубы припасами для Веджха или Йенбо. Так он перевез тысячи наших товаров и людей, бесплатно, вдобавок ко всем своим повседневным делам; и еще находил время посмеиваться над нашими занятными играми и над нами, занятным народом.

Он нас не подвел. Как только он услышал, кто я и где я, и что Внутренний водный транспорт ничего не делает, с трудностями было покончено. Его баркас готов; он будет в Шатте через полчаса. Я мог идти прямо в его кабинет, не объясняя (возможно, до настоящего времени, то есть до окончания войны), как это простой баркас вступил в священный канал без дозволения Водного директората. Все вышло так, как он сказал. Я послал своих людей и верблюдов на север, в Кубри, где по телефону из Суэца я собирался позаботиться об их питании и размещении в лагере для животных на азиатском берегу. Затем, конечно, их ожидала награда — лихорадочные и удивительные дни в Каире.

Литтлтон увидел мою усталость и сразу же отпустил в гостиницу. Когда-то она казалась бедной, но теперь стала для меня превосходной; и, когда я преодолел первое враждебное впечатление от меня и моего наряда, мне предоставили горячую ванну и холодные напитки (шесть на выбор), и обед, и постель моих мечтаний. Предупредительный офицер разведки, извещенный шпионами о замаскированном европейце в отеле «Синай», взял на себя заботу о моих людях в Кубри и обеспечил билеты и пропуска для меня в Каир на следующий день.