Семь столпов мудрости

С арабской стороны, я просил закрыть дорогостоящий и трудный Веджх и обеспечить переход Фейсала в Акабу со всей армией. Каиру это требование показалось неожиданным. Так что я зашел еще дальше, заметив, что сектор Йенбо-Медина тоже стал вчерашним днем, и посоветовал переместить в Акабу припасы, деньги и офицеров, предоставленных сейчас Али и Абдулле. Это было расценено как невозможное. Но исполнение моего желания касательно Веджха было мне даровано в качестве компромисса.

Затем я отметил, что Акаба — правый фланг Алленби, всего в сотне миль от его центра, но в восьмистах милях от Мекки. Поскольку арабы одержали победу, их действия будут все больше и больше перемещаться в область Палестины. Поэтому логичнее было бы переместить Фейсала с территории короля Хуссейна, чтобы он стал командующим армией союзной экспедиции в Египте под началом Алленби.

Эта идея заключала в себе сложности. «Примет ли ее Фейсал?» Я обсудил это с ним в Веджхе в прошлые месяцы. «А Верховный комиссар?» Армия Фейсала была крупнейшим и самым выдающимся из хиджазских подразделений: ее будущее не станет серым. Генерал Уингейт взял на себя полную ответственность за Арабское движение в самый мрачный его момент, крупно рискуя своей репутацией: посмеем ли мы его просить оставить ее авангард теперь, на самом пороге успеха?

Клейтон, зная Уингейта хорошо, не боялся поднять этот разговор с ним, и Уингейт сразу ответил, что если Алленби сможет извлечь прямую и крупную выгоду из Фейсала, для него будет долгом и удовольствием отдать его, в интересах всего нашего представления.

Третьей сложностью этого перевода мог быть король Хуссейн: упрямый, узколобый, подозрительный, вряд ли готовый пожертвовать мелким тщеславием ради единства управления. Его сопротивление поставит нас в опасность: и я предложил отправиться его уговаривать, найдя способ получить от Фейсала такие рекомендации, какие смогут подкрепить мощные письма, которые Уингейт писал королю. Это было принято. Определили, что «Дафферин», по возвращении из Акабы, отвезет меня в Джидду с новой миссией.

Два дня прошло, чтобы добраться до Веджха. Фейсал был с Джойсом, Ньюкомбом и всей армией в Джейде, на сто миль в глубь страны. Стент, который сменил Росса в командовании арабской авиацией, послал меня по воздуху; так мы с комфортом, на скорости шестьдесят миль в час, пересекли горы, изученные в таком утомительном переходе на спине верблюда.

Фейсал был рад услышать подробности об Акабе и посмеялся над нашими ученическими войнами. Мы сидели и строили планы всю ночь. Он написал отцу; отдал приказ верблюжьим войскам двинуться на Акабу тотчас же; сделал первые приготовления, чтобы переправить Джаафар-пашу и его армию на долготерпеливом «Хардинге».

На рассвете меня перебросили обратно в Веджх, и час спустя «Дафферин» держал курс на Джидду, где при мощной поддержке Вильсона мне стало легче. Чтобы отплатить за Акабу, наш самый многообещающий и сильный сектор, он послал полный пароход припасов и амуниции, и предложил нам любого из своих офицеров. Вильсон прошел школу Уингейта.

Король прибыл из Мекки, и разговор его был бессвязным. Вильсон был идеальным пробным камнем для испытания сомнительных решений. Благодаря этому предполагаемый переход Фейсала к Алленби был принят сразу, король Хуссейн воспользовался возможностью подчеркнуть свою полную лояльность нашему альянсу. Затем, сменив тему, как обычно, без очевидной связи, он начал объяснять свою религиозную позицию, которая была не чисто шиитской и не чисто суннитской, а стремилась скорее к простой интерпретации веры, какая была до раскола. Во внешней политике он обнаруживал мышление столь же узкое, сколь широким оно было в делах, не касающихся мира сего; он нередко отличался разрушительной тенденцией мелких людей — отрицать честность оппонентов. Я уловил в его тоне засевшую в нем зависть, из-за которой более современный Фейсал слыл подозрительным при дворе его отца, и понял, как легко могли интриганы подтачивать дух короля.

Пока мы играли в такие увлекательные игры в Джидде, две внезапные телеграммы из Египта разрушили наш покой. Первая извещала, что ховейтат вступили в предательскую переписку с Мааном. Вторая связывала с заговором Ауду. Это обеспокоило нас. Вильсон путешествовал с Аудой, и неизбежно был убежден в его полной искренности: но Мохаммед ибн Дейлан был способен на двойную игру, и ибн Джад с его друзьями были все еще ненадежны. Мы приготовились сразу же уехать в Акабу. Когда Насир и я строили план обороны города, измена в расчет не принималась.

К счастью, «Хардинг» ждал нас в гавани. На третий день мы были в Акабе, где Насир понятия не имел о том, что не все в порядке. Я рассказал ему только, что хочу поздравить Ауду: он дал мне быстрого верблюда и проводника; и на рассвете мы нашли Ауду, Мохаммеда и Заала в палатке в Гувейре. Они были смущены, когда я свалился им на голову без доклада, но ответили, что все идет хорошо. Мы позавтракали вместе, как друзья.