Семь жизней. Рукопись неизданного романа

Даже хотелось развернуться и убедиться ещё раз – стоит ли домик. Так бы он, в конце концов, и сделал, если б, задумавшись, не разогнался слишком быстро и не потерял управление на подъезде к Б., как раз возле «Шахерезады». Не успел сбросить скорость. Из-за этого не вписался в поворот, слишком резко затормозил. Машину развернуло, крутануло, и она опрокинулась, ударившись о бетонные заграждения.

К счастью, Пашок был пристёгнут, иначе добром эта авария не закончилась бы. А так сам вылез – кожа на руках содрана, морда окорябана, голова кругом идёт, в глазах всё плывёт – вокруг обошёл, машину осмотрел – бочину стесало, крышу помяло и прочее нелицеприятное. Разбил, короче. Присел рядом и закурил. Из «Шахерезады» народ выбежал поглазеть. Потом приехала «скорая» и увезла в местную больницу.

В больнице Пашок целую неделю провалялся.

Прямо на следующий день следователь наведывался, вопросы задавал. Отец с матерью, ругались, что вино до хорошего не доводит, что Наташка даже место не смогла указать милиции, где её изнасиловали. Пашок промолчал, не спорил.

Пацаны же, Славка и Женёк, тоже подтвердили, что Наташка про какой-то домик рассказывала, но показать не смогла. Нет никакого домика. Может, тогда и изнасилования не было, и вообще ничего не было? Просто спьяну приглючило? Пашок от всего сердца хотел бы этого. Но так не было. И никому не объяснишь. Никто не поверит. Одна Наташка. Он очень хотел поговорить с ней обо всём, но она ни разу не пришла, хотя тоже почти неделю в Б. жила.

Выписавшись, Пашок долго не мог её застать. Она избегала его, пряталась.

Недели через две встреча всё же состоялась, но они не поняли друг друга. Он про домик, про все эти странности, а она про то, что беременна.

– Сделай аборт, – велел Пашок. – Я дам деньги.

Наташка рассердилась:

– Что мне твои деньги? Да и вообще, кто ты такой, чтобы мной распоряжаться? Между нами уже ничего не может быть. Всё кончено.

Он немедленно ответил тем же:

– А ты что думаешь, ты мне нужна после этого? Само собой, кончено, на. Я о тебе переживаю. Ты рожать, что ли, собираешься этого… от хрен пойми кого… этого… Да пошла ты нах**!

С тех пор они не виделись. Она по слухам завалила сессию в своей путяге и бросила учиться. Вернулась на совсем в Б. к матери с отчимом. А потом и от них ушла. Пожила у Надьки. Пожила у Ирки. В конце концов, дом где-то сняла полуразваленный. Говорили, что совершенно стала дикая, перестала с подругами знаться и вообще «слилась» совершенно.

Пашок же пустился во все тяжкие. Забухал, опять в «Бездну» стал мотаться, баб собирать. Надьку, Наташкину подругу, «выдрал» раз десять попьяни. Потом опомнился, отшил её и начал до Ирки добиваться. Задумал подвинуть, типа, Макса.

Каково же было его удивление, когда оказалось, что Ирка уже месяц как встречалась с Асланом Алиевым. Пашка аж покоробило всего. Вспомнил Наташкин взгляд в домике, когда её чурка имел, и чуть не проблевался. Возненавидел Ирку. А больше самого Алиева. Он, кстати, ничего так и не узнал по тому чурке. Заявил, что из его пацанов никто не причастен. Другого, собственно, уже и не ожидалось.

Пашок больше не искал никого. Смирился. А по правде – озлобился и отчаялся.

Осенью у Димона Салазкина был день рождения. Отмечали в «Бездне». Пашок трахнул жену его, Верку, в туалете. И возненавидел их обоих. А когда узнал, что они вдобавок, ко всему прочему, из той самой Брехаловки, то в сердцах уволился с работы, чтоб не жать каждодневно Димонову руку.

Женёк замутил с одной из пришмондовок, бывших в «Карине» на Наташкином дне рождения. Пашок, опять же пьяный, обозвал её ни с того ни с сего шлюхой. Началась разборка. Женёк оказался сильней и потребовал извинения. Пашок отказался, и дружбе настал конец.

Один Славка продолжал поддерживать отношения. Правда, так, немножко, изредка. Раз, примерно, в месяц, заезжал попить пивка. Он и сообщил зимой, что Наташка родила, типа, в роддоме лежит с ребёнком.

Пашок подорвался, помчался в роддом. Она встретила его настороженно, но приветливо. Показала ребёнка. Смугленький, страшненький – весь в того черномазого.

Пашок взглянул на него только из уважения, чтоб она не обиделась. Через пару дней он забрал её к себе. Постепенно привык и к маленькому чурке, иногда даже на руки стал брать. Наташка дала ему имя, к счастью, приятное русскому слуху – Вася.

Пашок снова устроился на работу – в другую фирму. Появились деньги. Появилась и радость некоторая. А вот люди косо посматривали. Даже отец с матерью не понимали. Надоело это, попросился у них переехать в недостроенный коттедж – заодно и сторожа нанимать не надо. Те, подумав, согласились.

Домик же Пашок выкинул из головы. Некогда думать. Работать надо. И жить как-то надо. Дальше жить.

Жизнь шестая. Наташа