Семь жизней. Рукопись неизданного романа

Петрович пересёк шоссе и, сгорбившись, пошёл по обочине. Неиссякаемая тяжёлая пелена падающей воды, бросалась прямо в лицо и больно колола своими каплями. Казалось, что этот домик, будь он неладен, на другом конце света – так не терпелось поскорей дойти всё-таки. В один миг почудилось, будто уже и мимо прошёл. Огляделся. Нет, не прошёл, вон она, прогалинка, впереди. А там и домик.

Спуск с дороги сильно размок, тяжёлые сапоги проваливались, да так, что мудрено было остаться на ногах, тем более выпивши. Но Петрович сдюжил. У домика, переводя дух, обстучал сапоги об крыльцо, избавив их от налипшей грязи. Войдя же внутрь, первым делом отхлебнул из жениной чекушки. Поморщился. Волков-то лучше дал. А эта воняет химией какой-то. Ладно, на опохмел пойдёт.

Петрович глянул в окно. Хоть он далеко не в первый раз брал то, что плохо лежало, но затея с сумкой ему была не по сердцу. Даже защемило как-то нехорошо, когда под стол полез. А когда доски отнял и внутрь по лесенке спустился, то вообще пьяный «синий туман» в голове рассеиваться начал. Дрожащими пальцами осторожно расстегнул молнию – а как же? может, там бомба какая! – и заглянул внутрь. Смачно выругавшись распоследними словами, быстро застегнул и ещё быстрее вместе с сумкой рванулся наверх.

Показалось, что кто-то должен вот-вот зайти – вернее, не кто-то, а сам хозяин похищаемой сумки – и что уже подходит к крыльцу, наступает на ступеньку, хватается за ручку двери. Пальцы Петровича не слушались, доски не слушались и никак не хотели лечь так, как они лежали до этого. Пришлось оставить одну доску немножко выпирающей перед другой, потому что по-другому вообще не получалось, и мчаться, насколько могли давно немолодые ноги, прочь из домика в лес.

К счастью, дождь поуспокоился. Так, совсем чуть-чуть покрапывал, а временами и вовсе переставал. Можно было опустить капюшон плаща, который свисал на глаза и существенно ограничивал кругозор. Это позволило более тщательно искать место для ухорона.

Но, чем дальше Петрович заходил в лес, тем больше не мог найти что-то подходящее. В довершение всему впереди послышались голоса. Охватившая паника так сковала ноги и вцепившиеся в сумку руки, что невозможно было сдвинуться хоть на шаг хоть в какую-то сторону. Слева была лесная дорога – туда нельзя, вдруг кто-нибудь заметит. Прямо располагался «Буревестник» – оттуда и слышались голоса.

Тогда Петрович, пришедши в себя, поспешно направился вправо, пока голоса не стихли. Но и здесь что-то тоже ничего не попадалось. Ведь нужно не только надёжно спрятать, а ещё потом и найти! Как раз с этим были проблемы – должна быть хоть какая-нибудь запоминающаяся деталь, оперевшись на которую, сможешь ночью без труда отыскать спрятанное. Но ничего такого Петровичу на глаза не попадалось – одни бесчисленные деревья: большие, маленькие, старые, сухие, уродливые, упавшие; бесконечный мусор: бутылки, пакеты, газеты; неприметные ямки, ложбинки, овражки.

Минут двадцать блуждал он так по лесу, пока, снова повернув к «Буревестнику», не набрел на свежее костровище. Очень приметное. Видимо, на днях тут гулял кто-то с размахом. Вокруг были разбросаны пластиковые и стеклянные бутылки, банки из-под пива, бачки из-под сигарет и прочий сопутствующий мусор. Петрович решил «плясать» отсюда. Осмотрелся и, увидев неподалёку лежавшее на земле большое сухое дерево, двинулся в его сторону, считая шаги. Раз, два, три… девять, десять… семнадцать, восемнадцать… двадцать шесть, двадцать семь. Судя по валявшимся окуркам и следам здесь тоже кто-то ошивался, но прямо под деревом была такая маленькая, аккуратная ямка, будто нарочно для сумки, что Петрович сдался. Сумка запихалась, как там и была. Единственное, оставалось немного ветками закидать на всякий случай. Он закидал и направился в сторону «Буревестника».

Дело сделано, и можно было идти домой, пока снова не начался ливень. Петрович задрал голову. Небо, наполнившись грозовыми тучами, помрачнело и мраком этим нависло над лесом. Понятно, требовалось торопиться.

Через пять минут показался ржавый, из железной проволоки, забор «Буревестника». Вот тогда дождь и влил с прежней силой. А вместе с ним поднялся холодный и сильный ветер.

Выйдя на заасфальтированную автостоянку возле ворот «Буревестника», Петрович свернул влево и по лесной дороге направился в сторону Брехаловки. Минут через сорок он был дома.

Жена снова встретила раздражённо:

– Ну что? Уж унесли без тебя, дурака, да?

Конечно, это было обидно слышать после такой проделанной работы. Он и обиделся:

– Вытащил, в лес отнёс, как ты приказала.

– А что там есть-то, посмотрел?

Вот бывают такие моменты, когда женщины переходят все границы. Они, как свиньи, не знают чуры, не чувствуют никакой меры. И больше всего это относится к их отношениям с мужиками и к мужикам. Редкий мужик сможет так целенаправленно и изощрённо унижать другого мужика, как это умеет делать чуть ли не любая баба.

Петрович, не стерпев, взбунтовался

– «Посмотрел», – передразнил он жену.

– И что тебе, дураку, там положили? – в том же тоне немедленно отреагировала она.