Семь жизней. Рукопись неизданного романа

Пашок нервно похлопал себя по коленям.

Было три варианта дальнейших действий. Или ехать безотлагательно прямо сейчас, но за окном, зараза, не только не успокаивалось, а, кажется, только ещё хуже стало. Пашок, решительно схватив было ключи от машины, засомневался…

Или всё-таки попытаться поймать эту чёртову сеть, выйти из домика, походить – может, где и ловит. Да ну его на фиг! Если б ловило, то и тут бы ловило. Пашок, с надеждой вытащив мобильник и глянув на безрадостное «НЕТ СЕТИ», засомневался…

Или поехать до Димона, тут ведь где-то недалеко его деревня – надо только вспомнить, как она называется – был же где-то его адрес – давал он, типа, на всякий случай. Но когда он давал-то? Полгода назад, осенью, когда сработались более-менее. Пашок, отчаянно запустив руки в карманы в поисках этой вожделенной, спасительной бумажки и, не найдя вообще никакой, засомневался…

Так погоняв всё по кругу, обдумав, взвесив, ему ничего не оставалось кроме как надеяться только на себя. Пашок подошёл к окну и, наклонясь, долго смотрел в него на стремительные снежные хлопья, немилосердно засыпавшие всё вокруг, на гнущиеся под ударами ветра деревья, на еле просматриваемое пустое шоссе впереди и сомневался…

«Что ж, надо ещё немножко подождать. Но при первой же возможности рвать отсюда когти. Прямо аж засосал этот проклятый домик. Ладно!.. Можно ещё выпить, расслабиться, раз уж так вышло. Хуже уже не будет. Доедем!.. Бывало и покруче!..» – такие вот мысли посетили его под конец, и он сказал с никак не отпускавшей нерешительностью:

– Ладно… Выберемся, на, с кем не бывает. Кирюх, ты нормальный пацан, сходи с Наташкой к машине. Она знает, куда идти. Тут рядом. А мы пока выпьем. Батя, наливай!

Но «батя» снова раскис. Он только смотрел прямо перед собой в одну точку. А в губах его застыло выражение отвращения – то ли к выпитому, то ли к происходящему, то ли к самому себе. В углах губ скопилась высохшая слюна.

Пашок, повернувшись, разозлился – но так уже, с умеренностью:

– Сучий потрох! Опять нажрался. Пацаны, оттащите, где он спал. Пусть дальше дрыхнет.

– Сам… – прохрипел мужик и, с превеликим трудом поднявшись, снова вернулся в свой угол.

Наташка встала и подошла к двери.

– Ты идёшь, Кирилл?

Тот что-то замялся.

– У меня одежда мокрая…

Вообще, конечно, Пашок не был в восторге от того, что Наташка бухать здесь собиралась, но учитывая обстоятельства… Тем более самому тоже выпить хотелось… Тем более у неё же сегодня был день рождения!.. Короче, нашлись и повод, и оправдание, и Пашок всё себе объяснил, аккуратно разложив по умственным полочкам.

– Возьми куртку мою, – он разделся, бросил свою кожанку Кириллу, ключи от машины Наташе и с чувством выполненного долга сел за стол.

Кирилл послушно оделся, и они с Наташкой вышли.

Пашок, повернувшись к сделавшемуся каким-то слишком жалким волосатому, решил разрядить обстановку:

– А ты музыкант, что ль? – спросил он его. Так, просто ради того, чтобы начать разговор.

Тот нехотя, видимо, обижаясь на ту вспышку, ответил:

– Немного.

– На гитаре играешь, на?

– Нет, на барабанах в группе стучу.

– А-а… – протянул Пашок и затих, не зная, что сказать в продолжение.

Дядя Вова учил, если не знаешь чего-то, не говори, говори то, что знаешь. А Славка говорил так: «Лучше перевернуться, чем лохануться». А отец уверен в том, что все проблемы от недостатка знания. Если всё будешь знать, все проблемы решишь.

Раньше, по малолетке, Пашок только и делал, что пытался или решить проблемы, или создать проблемы. С возрастом и опытом эта привычка стала постепенно превращаться в некое правдоискательство. Когда можно создать проблему человеку, а когда нельзя? Кому можно, а кому нельзя? Опираясь на справедливость негласных уличных правил и на универсальность общечеловеческих законов жизни, можно разрулить любой вопрос. В сомнительные авантюры Пашок теперь вряд ли полез бы, чтобы не уронить репутацию, как тот же Пончик, Лёша Распута, к примеру, в своё время.

А вот с решением проблем посложнее будет. Хочется иногда помочь хорошему человеку, как-то подняться в его глазах. Уважение же купить нельзя, его можно только заработать. И тут иногда может приключиться всякая непривлекательная лажа.

К слову, ставил однажды Пашок окна в квартире у неких Петушевских. Ну, пока работал, не молчать же. Слово за слово, разговорились, и выяснилось, что у них, типа, серьёзная проблема в жизни приключилась.

Пашок: типа, а какая? Подумал, люди хорошие, интеллигентные такие, может, чем помочь удастся. И им хорошо, и себе приятно.

Они: типа, от сына жена ушла к другому, дочку малолетнюю даже оставила; он, типа, в депрессии был, страдал, выпивал, а теперь работу найти не может. Короче, обычная история.