Семейное дело

Он чуть улыбнулся, будто наслаждаясь знакомым и уже забытым запахом папиросного дыма, и Нечаев догадался, что этот парень оттуда, из того же Большого Города, что и он сам. Значит, мелькнувшее чувство узнавания было не случайным, они и впрямь встречались.

— Да, — кивнул парень. — Я уже полтора года здесь загораю. Жена каждый день чалом поит. Не пили еще чал? Сброженное верблюжье молоко. А вы Нечаев, начальник двадцать шестого — точно? Я вас сразу узнал. Ну, как вам тут?

Нечаев был раздосадован тем, что этот парень, которому, видимо, просто нечего делать, подошел и заговорил с ним, оторвал от раздумий, пусть даже печальных, и завел, в общем-то, пустой разговор — «Как вам тут?»

— Жарковато, — все-таки спокойно ответил Нечаев. — На станции, говорят, змеи водятся, в гостинице хозяйка только о высоком начальстве заботится, ну, что еще?

Оба замолчали. Нечаев — потому, что ему вовсе не хотелось продолжать этот разговор, парень — очевидно, потому, что не осмеливался о чем-то спросить. Во всяком случае, так показалось Нечаеву.

— Жарковато, вы сказали?.. А мне сегодня, между прочим, дождь снился. Будто стою я возле кафе «Снегурочка», — знаете, на углу Горького и Вознесенской? — а он так и хлещет, так и хлещет. Мне здесь часто дожди снятся.

Только этого еще не хватало, подумал Нечаев. Поговорить о снах! И все-таки он чувствовал, что парень подсел к нему не случайно и сейчас ходит вокруг да около чего-то такого, что его беспокоит.

— Зачем же вы тогда уехали? — спросил Нечаев. — Здесь что, рубли длиннее, что ли?

— Те же самые, — ответил парень. — А вы в двадцать шестом такую Водолажскую знаете?

— Знаю, — кивнул Нечаев. — Серьезная девушка.

Парень уже докурил папиросу и, каблуком выдолбив в земле ямку, кинул окурок туда и зарыл его. Что-то начало проясняться для Нечаева. Вопрос о Водолажской был задан, конечно, не случайно.

— Как она там?

— Вот этого сказать не могу.

Парень смотрел в сторону.

— Вы извините меня, что я к вам со своими вопросами, — сказал он. — Директорша гостиницы, между прочим, моя жена, а фамилия моя — Водолажский. Вот такие-то дела…

По ту сторону низкого забора, отделяющего палисадник от улицы, остановился зеленый «рафик», и парень поднялся.

— Наш подкидыш, — объяснил он. — Извините.

Он уходил быстро — не от Нечаева, а от того тоскливого разговора, который завел сам. Почти бежал. Нечаев глядел ему вслед и вдруг почему-то подумал, что надо будет разыскать Водолажскую и рассказать об этой встрече, хотя это вроде бы и не его дело.

Вышел Заостровцев, на ходу натягивая на голову носовой платок с рожками. Нечаев встал и пошел ему навстречу.

— Дозвонились?

— Да, — как-то растерянно сказал Заостровцев, и Нечаев резко спросил:

— Ну, что там еще?

— Там? — переспросил Заостровцев. — Понимаете, там… Короче говоря, заведено уголовное дело на Бревдо из отдела комплектации и снабжения. А ведь я знаю, что Силин… Но ведь он же старался не для себя!

Несколько дней назад Свиридов сказал Силину, что, возможно, после приемки он не вернется в Москву, а приедет в Большой Город. В главк пошли письма с других предприятий — жалуются, что ЗГТ задерживает поставки металла. Да, он понимает — реконструкция, трудно, но ему надо разобраться самому. Возможно, не стоило мудрить и так уж рассчитывать на свои собственные силы: приехали бы в Москву, подумали, обратились бы в Госплан, нашли бы другой, более легкий выход. Это был всего лишь упрек, но и упрек показался Силину неприятным. Послушался Нечаева, поддался общему настроению, а действительно, куда проще было съездить в Москву и решить там вопрос. А теперь со дня на день жди нагоняя от главка — большие нагоняи всегда начинаются с маленького упрека…

Теперь он ждал Свиридова со дня на день. Поэтому, когда на завод позвонили из обкома и сказали, что Рогов ждет директора завода сегодня в шестнадцать часов, Силин подумал: «Наверно, приехал…» Он не обратил внимания на то, что вызов был официальный, — такое случалось и прежде; он только подумал: почему Свиридов не позвонил ему?

Все это время он жил с острым ощущением приближающейся беды. Неожиданное известие о том, что на Бревдо заведено уголовное дело, выбило его из колеи окончательно, тем более что Бревдо, зайдя к нему в кабинет, сказал: «Владимир Владимирович, у меня нет выхода. Там, где я смогу, я буду признаваться, что действовал по вашему приказу. Или вы предпримете какие-то шаги, чтобы вытащить меня?..» Силин коротко ответил: «Попробую» — и Бревдо ушел. Теперь надо ждать вызова к следователю. Наверняка Бревдо натворил чего-то такого, о чем я не знаю. Иначе откуда бы эта оговорка: «Там, где я смогу…»