Семейный круиз

Но солнечный свет лишил притягательности все ее ночные приключения. Утренние купальщики обходили ее стороной — она никак не походила на раннюю пташку, золотистое парчовое платье выдавало припозднившуюся тусовщицу. Голова раскалывалась. Давненько у нее не было такого похмелья, и Ли поклялась себе, что больше не выпьет ни капли — тридцативосьмилетняя печень уже не справляется с таким количеством алкоголя. И к тому же, если она беременна, это вредно для ребенка. Интересно, она беременна или нет? Ли вспомнила о Джейсоне, который наполнял ей пенистую ванну, зажигал свечу с ароматом лемонграсса, устанавливая ее в мыльницу. Как-то они занялись любовью прямо там, и ее собранные в хвост волосы загорелись, но Джейсон быстро окунул их в воду.

Те дни были для нее настоящими эмоциональными качелями: она то погружалась в бездну отчаянья, то взметалась ввысь и фонтанировала счастьем. Потом снова наступал отлив, на смену которому приходила тоска, и все затягивалось туманом. Когда он развеется, всякое возможно. Но тогда, находясь в самой его пелене, она хотела умереть. Да, вот так все было плохо. Ли уже казалось, что она не выживет. Однажды, когда туман не рассеивался неделями, она даже переборщила со снотворным, и Джейсон уговорил ее показаться врачу — сам записал ее и отвез на прием в Западный Голливуд.

Ли тогда рассказала психотерапевту:

— Мой отец покончил с собой. Он повесился. Мне было тогда четырнадцать, и именно я обнаружила его мертвым.

— Что вы испытывали в тот момент? — спросила у нее врач, худенькая женщина по имени Эвелин.

Ли попыталась вспомнить:

— Я даже не знаю, — честно призналась она.

— Значит, не знаете, — сказала Эвелин.

— Вообще не представляю. Помню ванную, помню, как он висел, но не могу сказать, что я почувствовала в тот момент.

Эвелин кивнула и сделала какую-то запись в своем блокноте.

— Мой парень считает, что у меня маниакально-депрессивное состояние, — сказала Ли.

— А что чувствуете вы?

— Оторопь и усталость. Я ужасно устала.

Эвелин скрестила руки на коленях, ожидая продолжения. Ли ерзала на стуле и молчала. Через десять минут она поднялась и сказала:

— Прошу меня извинить, но у меня нет на это времени. — Она уже открыла дверь, чтобы уйти.

— Я здесь, если вдруг вам понадоблюсь, — сказала Эвелин. Но и это оказалось ложью. Год или чуть более спустя, когда сгустился туман, Джейсон ушел к Александрии Фумиллини, Ли решила вернуться к таблеткам, но потом собралась с духом и приехала к офисному зданию в испанском парке. Она поднялась в кабинет Эвелин, но на двери висела табличка ЭЛЕКТРОЭПИЛЯЦИЯ. На всякий случай Ли постучала. Но дверь оказалась заперта.

Поэтому она вернулась в свой «Приус» и позвонила матери, послушала ее щебет, и туман рассеялся — по крайней мере настолько, чтобы почувствовать себя в безопасности. И на всякий случай Ли спустила все снотворное в унитаз.

Отодрав себя от шезлонга и припадая на затекшую ногу, Ли направилась в глубь корабля. Тут по крайней мере есть лифты, и добравшись до них, дальше можно сориентироваться. «Марвелозо» представлял из себя переплетение коридоров и роскошных помещений для разного рода увеселений. И, если ты не боишься немного поблуждать, рано или поздно доберешься до дома. (Странно говорить о своей каюте как о доме, но временно так оно и есть.)

Кстати, подумала Ли, пробираясь шатающейся походкой по верхней палубе и крепко цепляясь за перила, а что если устроиться на работу прямо тут, на корабле? Может, ее возьмут в танцевальную группу «Бархатный драйв» или чем-то вроде женской версии Брайсона, или же организатором детских викторин. Она будет выкрикивать простые вопросы и раздавать маленьким победителям призы. Или, кто его знает, может, она даже затмит самого диджея Неона![91]

Чего не хватает на этом корабле, так это хороших актеров. Неужели публике не надоели все эти дурацкие пляски? Ли не ходила на увеселительные мероприятия, предпочитая бар, но по корабельному каналу без конца транслировали музыкальные ревю из «Театро Фабулозо». Ну а как же Ибсен? Ли прикрыла глаза, вспоминая свой школьный триумф: она исполнила роль Норы в «Кукольном доме»[92], и школьная газета назвала ее игру «завораживающей».

Остановившись под Скайрайд[93], она закрыла глаза и принялась декламировать по памяти: «Присядь, Торвальд. Нам с тобой есть о чем поговорить. Целых восемь лет… больше… с первой минуты нашего знакомства мы ни разу не обменялись серьезным словом о серьезных вещах…»

Она открыла глаза и заморгала. Портовый город, в котором они стояли (в какой стране?), был окружен крепостными стенами с маленькими продолговатыми бойницами. Это еще прекраснее, чем на Родосе.

«Целых восемь лет, — прошептала Ли, и эти строчки сами собой возродились в ее памяти, — мы ни разу не обменялись серьезным словом о серьезных вещах».

Что значат эти слова? Серьезные вещи — что это? Может, они о женщине, сделавшей шаг в ночную мглу, как это произошло с Норой? Неужели туман отчаяния, поглотивший Уинстона, туман, которого так боялась Ли, снова опустился, поглощая и ее?