Семейный круиз

— Я буду кактусовый ликер, — с улыбкой произнес Кико. — Хотите? Называется «Зеппис Байтра»[94], у меня на кухне как раз есть непочатая бутылка. Пойдемте?

— Спасибо, я тут подожду. — Ли было гораздо интересней посмотреть не на мужчину, а на предметы искусства, развешанные по стенам. У нее вообще было врожденное чувство вкуса: как-то она сказала Шарлотте, что софу в гостиной надо передвинуть на солнечную сторону, и, к удивлению матери, оказалась права.

— А не слишком ли рано для ликера? — заметила Реган.

— Когда ты на Мальте… — Корд замолчал на полуфразе, подойдя к книжной полке. — Обожаю вот это, — сказал он, беря в руки томик с названием «Бесконечная шутка»[95].

— Да, хорошая книга, — откликнулся Кико. — Он как раз вернулся из кухни и принес тарелку теплого нарезанного хлеба и огуречно-сырный салат. — Мудрый человек.

— Да, — согласился Корд. — Был. И много страдал.

Кико бросил взгляд на Корда:

— Я тоже читал об этом. У него была депрессия — та самая болезнь, о которой у нас тут мало кто упоминает.

— Да и мы ее особо не обсуждаем, — сказала Ли и посмотрела на Шарлотту.

— Я не страдаю депрессией! — сказала та.

— А никто и не говорит, — ответила Ли.

— Тогда почему ты так смотришь на меня? — раздраженно поинтересовалась Шарлотта. Вот и доверься детям — все испортят в такой прекрасный солнечный день. Не дав Ли даже возразить, Шарлотта добавила: — Я всегда стараюсь смотреть на вещи со светлой стороны. Это лучший способ не отравлять себе жизнь. Вы со мной согласны, Кико?

— Это может не каждый, мама, — сказала Ли.

— Не понимаю, о чем ты, — ответила Шарлотта, хотя о депрессии она знала больше, чем кто-либо из присутствующих. После смерти Уинстона она перечитала массу книг в поисках ответа, пытаясь найти оправдание для себя. И в книгах говорилось, что депрессия — это болезнь и что Шарлотта не смогла бы спасти Уинстона, как бы ни старалась. Именно так ей и хотелось думать, но она продолжала винить себя.

— Давайте перенесем еду в сад, — предложил Кико.

— Прекрасно, давайте! — воскликнула Шарлотта.

На тенистом патио, несмотря на жаркий полдень, стояла прохлада. Кико украсил стол тканевыми салфетками и вынес покрытые холодной испариной бутылки с розовым вином.

— У него клубничный вкус, — сказал Кико. — Прошу вас, Шарлотта. — Он протянул ей полный бокал на длинной ножке.

Она пригубила вино. Сладкое, с точно выверенной горькой нотой. Шарлотта попыталась сконцентрироваться на вкусе, чтобы отвязаться от мыслей про Уинстона — про то, каким умиротворенным стало его лицо после смерти, тогда как Ли еще много дней билась в истерике. Про то, как Шарлотта вошла в тот день в ванную дочери: рот Ли был открыт в немом крике, обнажая ряды ровных белоснежных зубов. Ей тогда было всего четырнадцать. Ее натренированные мышцы на руках вздыбились от напряжения: оторвав тело Уинстона от пола, она удерживала его на весу, но никакая сила на свете не могла исправить то, что он уже сделал.

Кико принес пирожные, рагу из кролика, говядину с оливками и свежеприготовленную и приправленную травами и лимоном рыбу-камень. Они пировали в тени алеппских сосен.

В какой-то момент Шарлотта заметила, как Ли отлучилась в небольшую ванную и скоро вернулась, суша на ходу мокрые руки. Остановившись, она окинула взглядом сад и в этот момент казалась такой юной. Ли была для Шарлотты все той же малышкой — как много лет назад, когда они гуляли в парке «Форсит», и ее дочь весело вышагивала впереди.

Шарлотту вдруг окатила волна любви и беспокойства за своего первенца. Когда Кико подошел к Ли, указывая на птичку краснокрылого стенолаза, к удивлению Шарлотты, дочь вежливо, но твердо отстранилась.

Несмотря на новый целомудренный образ Ли (а может, благодаря ему), Кико был раздавлен отказом. Ведь она была такой хорошенькой без макияжа и склеенной лаком прически, в этой безразмерной футболке, скрывающей пикантные изгибы тела.

Зато Реган вела себя как старшеклассница-зубрилка, засыпая Кико бесчисленными вопросами про историю народов Мальты, на которые тот с радостью отвечал. У Шарлотты уже голова кружилась от всего этого: на Мальте жили финикийцы, карфагеняне, римляне Первого Рима, гунны, готы, римляне Второго Рима, арабы, норманны… — дальше Шарлотта перестала воспринимать, а когда ее мозг снова включился, Кико уже рассказывал о рыцарях Мальтийского ордена:

— Турки вытеснили их с острова Родос, и они обосновались тут.

— Родос! Мы только что там побывали! — довольная собой, воскликнула Шарлотта. — Ах, Родоc… — мечтательно повторила она.

— Я люблю этот остров, — сказал Кико. — А вы побывали в Родосской крепости[96]?

— Нет, — призналась Шарлотта.

— А в Акрополе Линдоса?[97]

— Ммм… — невнятно пробормотала Шарлотта.

— Как вам их пляжи? — с улыбкой поинтересовался Кико.

— Пляжи — потрясающие, — вставила Ли.

Кико рассмеялся.

— Вам надо еще раз туда съездить. Иногда хочется полежать на пляже, а иногда — почувствовать под ногами живую историю.

Реган сидела наготове с карандашом и купленным заблаговременно блокнотом.

— А что было после рыцарей Мальтийского ордена? — спросила она.