Семейный круиз

Стоя в этом стерильном коридоре, Корд вдруг снова почувствовал себя ребенком, загнанным в капкан наихудшего из всех дней своей жизни. Уинстон привел его тогда на задний двор, чтобы «покидать мячик» — у отца вообще были слишком примитивные представления о том, как вырастить из сына настоящего мужчину.

Корд никак не мог поймать мяч, а Уинстон раздражался все сильнее. Как понимал сейчас Корд, был ранний вечер, и отцу не терпелось уже приложиться к бутылке и допиться постепенно до свинского состояния. Но тогда Корду казалось, что отец требует от него невозможного, как бы его сын ни старался.

У Корда не получалось поймать мяч.

И вместо того, чтобы ослабить подачи, отец закручивал мяч еще сильнее. Корд знал, что отец любит его — по крайней мере старается. И он не был плохим человеком. Корд еще не знал тогда, не мог знать, что ему хочется целовать и любить мужчин, а не женщин. Он только знал, что неудачник. Мяч все время пролетал мимо, и Корду приходилось бежать и выковыривать его из кустов азалии.

Он и сейчас чувствовал, как горит его лицо, как кровят царапины на руках и как он стеснялся нагнуться, потому что с него сползали шорты. Он тогда подобрал мяч и кинул его обратно Уинстону. Он помнит, как тот оскалился и, размахнувшись, швырнул мяч в Корда.

Мяч попал ему в лицо, и тогда в Корде что-то сломалось. Он более не мог пребывать в теле сломленного ребенка. Он взлетел ввысь, наблюдая, как несчастный мальчик упал, приложив руку к носу. Корд ничего не чувствовал, когда безучастный отец подошел к своему сыну. Уинстон подобрал мяч, лежавший неподалеку, тихо сказал: «Девчонка», — и ушел в дом. Корд продолжал смотреть на лежащего на лужайке мальчика.

И тогда он сказал ему: Поднимайся. Ты справишься.

Сейчас Корд тяжело задышал, пронзенный болью детских воспоминаний, которые все были о страхе и о стыде. Но он справится с этим. Он сильный, трезвый, и он не один. Весь дрожа, мальчик поднялся на ноги. Корд снова набрал Джованни, сердце молотом бухало в груди.

— Алло? — сказал Джованни.

— Ты не прав насчет меня, — сказал Корд.

— Дорогой…

— Я ей рассказал про нас. И я завоюю тебя обратно — навсегда. Это навсегда, Джио. Ты позволишь мне эту последнюю попытку?

Наступила долгая пауза. Весь мир замер в ожидании. Наконец Джованни заговорил, и в голосе его чувствовались пережитый страх и любовь.

— Черт бы тебя побрал, — сказал он. — Черт бы тебя побрал.

Джио словно обращался к внутреннему голосу Корда, который становился все тише и тише, удаляясь.

Внутри Корда юный мальчишка победно вскинул кулаки.

3 / Реган

Увидев, что пропустила звонок от Ли, Реган почуяла неладное. Ли не оставила никаких сообщений и не снимала трубку, а материнство научило Реган доверять собственной интуиции. Она прибежала к каюте сестры и забарабанила в дверь. Та была заперта изнутри, и Реган вызвала охранников. Прошло двадцать мучительных минут, прежде чем один из них принес наконец ключ.

Когда Реган попала в комнату, Ли уже стояла на краю балкона, рыдая и бессвязно бормоча, готовая спрыгнуть. Растерянный охранник вызвал подкрепление. На нижней палубе столпился народ.

— Ли… — Реган раздвинула двери, стараясь говорить спокойно.

— Не прикасайся ко мне! — прокричала Ли, и сейчас она была похожа на зверя, загнанного в угол. — Оставь меня! Не прикасайся!

— Это же я, — сказала Реган. — Я люблю тебя. Пожалуйста.

— Ты не понимаешь, — сказала Ли. — Рэй-Рэй, я — как он. Я больше не могу, не могу.

— О ком ты говоришь? — Реган старалась услышать Ли, увидеть в этой женщине, готовой прыгнуть в море (или, что еще хуже, разбиться насмерть, упав на одну из нижних палуб), ту Ли, которую она когда-то знала.

— Я об отце. Я как отец, и я больше не могу. Это невыносимо.

— Об отце? Ты совершенно на него не похожа, Ли.

— Он покончил жизнь самоубийством, — сказала Ли. — Хотя я не должна была говорить об этом.

Реган оторопело выдохнула. Вдруг все сложилось — все загадки, связанные со смертью Уинстона и почему Шарлотта запретила им обсуждать это, и почему Ли улетела в Калифорнию…

— Все хорошо, — сказала Реган. — Ты не такая, как отец. Вернись.

Ли обернулась. Ее бледное прекрасное лицо было искажено мукой.

— Я держу тебя, — сказала Реган и протянула руку.

4 / Ли

Когда Ли была маленькой, она знала, чем занять себя, если Шарлотта уходила играть в теннис или занималась готовкой на кухне. Ли слушала музыкальный парад «Топ-40 с Кейси Кейсемом»[157]. Либо же она разыгрывала по телефону друзей и незнакомцев. Если Уинстон был дома, втроем на заднем дворе они играли в семью пещерного человека, гуляли по городу, покупали пиццу, мороженое и конфеты Jolly Rancher. Время растягивалось до бесконечности, и вечера все длились и длились, пока не наступала звездная ночь. Ли помнит кваканье лягушек и стрекот цикад. Запах еловых иголок и болотистой земли. Стук льда, падающего в хрустальный стакан Уинстона, и его голос как раскаленный нож.