Семеро

Самаэль заходит глубоко в сердце Дивенбурга. Его сюда тянет. С его последнего визита тут произошли изменения: включились пустые некротрубы, пульсируя жизнью, наполняя жилы города сущностью Первого.

Это было мечтой Нелюди. Оболочка, способная поддерживать собственный рост и позволяющая по первой прихоти путешествовать по миру. Власть и свобода в одном комплекте. И, несмотря на то что Нелюдь уничтожили, ее мечта продолжает жить в Самаэле, в Нер и в костях города, которые объединились, чтобы восстановить эту мечту, сотворив оболочку, достойную величайших инферналей.

Нет никаких сомнений в том, что Дивенбург вновь жив. Ощущение Первого, объединенного, целого, опьяняет. Глаза полукровки считывают сущность города. Завихрение в одной трубе рассказывает ему о том, что армии Горна продолжают переноситься во дворец, сгусток дыма в другой говорит о страхе и боли.

Он быстро передвигается по темным коридорам и находит усердно трудящуюся Нер.

– Им удалось пробить оболочку, – произносит она, не отворачиваясь от обгоревшей стены. – Я оборвала поток сущности прежде, чем их проклятый огонь сюда добрался, но мы потеряли очередную конечность.

– Ты можешь ее восстановить?

– Конечно, могу, – отвечает она. – Дай мне несколько месяцев и запасы сырья, и я снова сделаю из Дивенбурга конфетку.

– Ясно.

– Эти крылатые сволочи прорываются. Ты должен их остановить.

– Я не выстою против Семерых.

– Беда в том, что и Дивенбург не выстоит. Против одного – возможно, но троих? – Она качает головой. – Никакой надежды. Но если ты вмешаешься и отвлечешь двоих, тогда у нас есть шанс.

Он кивает, ему не нужно спрашивать, где сейчас Эпсилон, Тета и Эта. Он даже отсюда ощущает их песнь.

– Какая у нас есть защита?

Нер цокает языком.

– Некронеры-подмастерья и прочие, но едва ли они принесут какую-либо пользу в битве.

– Отдай их мне.

– Ладно, только ты их мне не угробь!

Самаэль игнорирует последнюю реплику и выдирает одну из мух из наплечной пластины. Она не сопротивляется, позволяя ему поместить себя на белую кожу запястья между наручем и латной перчаткой.

Он не чувствует ее укуса, но ощущает, как она втягивает нить сущности, в которой заложен его призыв о помощи. Самаэль отсылает муху, не уверенный, откликнется ли Очертание, не в силах ждать ответа.

– Пока, – говорит он Нер, и, возможно, это всего лишь его воображение, но ее ответное ворчание звучит ласковее обычного.

Странник встает на ноги, одновременно поднимая меч Дельты. Одна рука прижата к груди, и каждый вдох теперь сопровождается легким свистом.

Перед ним на земле неподвижно растянулась Веспер, и ее обгоревшее тело неприятно напоминает труп.

За спиной хнычет Рила.

По сравнению с многочисленными царапинами и вмятинами на броне Странника единственная отметина на груди у Альфы кажется пустяковой. Но в реакции Альфы ничего пустякового нет. Его голос замыкает воздух окружающей его сферой жидкого огня, и, ступая, он оставляет за собой следы на наполовину оплавленных камнях.

Он идет к Веспер, и его намерение можно угадать и без умения считывать сущность.

Странник оглядывается на Дельту и Бету, надеясь получить поддержку. Взгляд темных глаз Беты непроницаем, а Дельта избегает его взора.

Странник собирается помешать Альфе в одиночку. С его хромающей, шаркающей походкой непросто успеть встать на путь у бессмертного, поэтому он делает взмах мечом, подрезая острием одно из крыльев Альфы. Раздается аккуратное «вших», и два пера, кружась, падают на землю.

Альфа замирает.

Странник сглатывает и заносит меч Дельты.

Альфа поворачивает голову к Страннику, и ненависть, которую он излучал к Веспер, теперь переходит на него и ощущается физически.

Сразу же после начинается атака, сливающиеся воедино удары. Странник отражает каждый из них, и мечи высекают не искры – пламя, которое разлетается во все стороны.

Его броня дымится, мерцает латная перчатка, что удерживает меч Дельты, и поверхность металла становится липкой.

Песнь Странника едва слышна, и ее вымученные ноты быстро затихают, а аура вокруг меча Дельты мигает и исчезает.

Каким-то чудом он продолжает держать меч высоко. Каждый удар Альфы заставляет его отводить руку далеко в сторону, но ему всегда удается возвращать ее в защитную позицию прежде, чем грянет следующий удар.

Он умирает, но медленно, все еще цепляясь за жизнь.

И меч Дельты его поддерживает: побуждает руку двигаться, когда сдаются мышцы, смотрит вместо него, когда уставшие глаза застилают пот и жар, вбирает едва произносимые им ноты и усиливает их.

Альфа опускает меч снова и снова, и его грубая сила ломает Странника изнутри, дробя кости, раздирая сердце.

Из его глотки теперь исходит дым, а металл на латной перчатке и правом предплечье начинает плавиться. Он поднимается, но клинок Альфы продолжает вновь и вновь обрушиваться на него.

Меч Дельты теперь сражается практически в одиночку, управляя человеком на пределе своих возможностей. Но его ресурсы не безграничны. Еще один удар – смазанный, как и остальные, – почти не встречает сопротивления и со всей тяжестью опускается на противника.