Семья Рутенберг. Семейная хроника

дительны, Рейзел успешно комиссовала его. Теперь Ромео Ама-

заспович мог лечиться спокойно.

Но диагноз был достаточно серьёзный. Рука вздулась, из

раны несло гнилостным запахом. Роза перечитывала «Очерки

гнойной хирургии» Войно-Ясенецкого. Она всё сделала как по-

Яша

357

ложено: широкие разрезы, дренаж гноя, промывка раствором

риваноля, не жалела дефицитного сульфидина, но инфекция

не отступала. Не дай Бог, начнется гангрена. Что делать?

На дне рождения Игнатия Яновича Роза встретила Валюшу,

его старшую дочку. Девушка за два года до войны окончила

мединститут (она даже флиртовала с Додиком, но не всерьёз), и Роза

учила её хирургии. Потом Валя вышла замуж и уехала в Крас-

ноярск. Нынче вернулась домой — рожать.

Оказалось, что главным хирургом-консультантом всех крас-

ноярских госпиталей работает профессор Войно-Ясенецкий!

Валюша взахлёб рассказывала об этом удивительном старике.

Легенды о нём уже ходили по всей Сибири.

Валентин Феликсович, профессор Ташкентского универ-

ситета, лучший хирург города, в 1923-м овдовел. Затосковал,

места себе не находил и вдруг пошел в священники. Как раз

в то время, когда попов сотнями ссылали за Полярный круг.

Ходил по городу в рясе, с крестом на груди, так же и лекции

читал. Повесил в операционной икону и рисовал йодным раст-

вором крест, обозначая поле операции. Впрочем, оперировал

так же виртуозно, и начальство фыркало, но терпело.

В Средней Азии не осталось ни одного епископа. Ташкент-

ской епархией управлять было некому. Заезжий архиерей

христонисовал его в епископы. Этого уже ЧК не выдержало.

Преподобного Луку сослали в Енисейск. Он и там оперировал,

особенно удачно трахому. А также открыл церковь. Отправи-

ли ещё дальше, в Нижний Туруханск. Вернулся после ссылки

в Ташкент, но рясу не снял. В его домик по вечерам тянулись

люди.

Орлов, активный партиец, но слабый хирург, и написал

донос. Профессора сослали в Архангельск. С трудом он добил-

ся разрешения работать в поликлинике.

С 1915 года главным пристрастием Войно-Ясенецкого была

гнойная хирургия. Он и книгу написал об этом, три года ле-

жала в «Медгизе». Как-то пришла к нему бабка с флегмоной.

Флегмона явно шла на убыль, но Валентин Феликсович заме-

358

1941 – 1945 годы

тил странную черную мазь на руке. Мазь бабке дала квартир-

ная хозяйка профессора, он и не знал, что та пользует. Стало

ему интересно, зашел узнать. Вера Михайловна секретов не

скрывала:

— Лечу людей, как бабка моя да матушка лечили. Ну, ма-

ленько своего добавила.

Принесла с огорода черной земли, просеяла через сито, ссы-

пала в горшок и поставила в русскую печь, в самый жар, минут

на сорок. Антисептика! Потом выставила на мороз. В землю до-

бавила сметану, мёд, и сухие травки: рябинку, чернобыльник.

Профессор взял под наблюдение больных, которых Вальне-

ва пользовала своей «катаплазмой». Результаты оказались на-

столько убедительными, что Валентин Феликсович никогда

и ни о чем не просивший, пошёл к начальству, просил, убеж-

дал, и добился-таки для Веры Михайловны разрешения рабо-

тать в поликлинике и лечить.

В ноябре 1933-го кончилась его ссылка, он приехал в Москву,

мечтая получить институт, продолжить исследования. Митро-

полит Сергий, местоблюститель Патриаршего престола, пред-

ложил ему на выбор три епархии. Валентин Феликсович отка-

зался! Продолжать работу, ни о чём другом он и думать не мог.

Молился, просил прощения у Бога за отказ от епархии. И од-

нажды услышал ответ: «В этом не кайся».

Института ему не дали, и вообще, никакой работы в Москве

не нашлось. Правда, вышла наконец в свет его книга. Уехал

опять в свою Среднюю Азию, хирургом в Андижан. Осложне-

ние от местной лихорадки «папатачи» привело к отслоению

сетчатки. Операция не помогла, левый глаз погиб.

И вновь профессор вернулся в Ташкент. Выписал туда

за свои деньги Веру Михайловну и продолжил работу. Новые

данные по «катаплазме» доложил на Хирургическом обще-

стве. Все врачи Ташкента пришли послушать. И как ни старал-

ся Ванька Орлов, большинство одобрило. Тогда этот подонок

опубликовал в газете статью «Медицина на грани знахарства».

И сидеть бы Валентину Феликсовичу ещё раз, да поспел вы-

зов в Сталинабад. Там в горах заболел Горбунов, управделами

ЦК. Местный хирург прооперировал ему аппендицит так,

Яша

359

что занёс анаэробную инфекцию! Гангрена брюшины! При-

шла телеграма от Молотова, вспомнили о Войно-Ясенецком.

Профессор перекрестился и полез в самолёт.

Горбунова он спас. Остался погостить у старшего сына, Ми-

хаила, работавшего в Сталинабаде. Приехали важные персоны

из ЦК, просили перейти к ним. Очень нужен такой хирург.

Златые горы сулили. Валентин Феликсович ответил, что город

ему понравился, и он с удовольствием бы работал здесь. Толь-

ко вот церкви в городе ни одной нет а без церкви он не может.

Откроете церковь — останусь.

В 1938-м его опять посадили, попал в ссылку в Краснояр-

ский край, а с началом войны стал консультантом всех госпи-

талей края.