Семья Рутенберг. Семейная хроника

ровали, как бывало раньше, чтоб ни крошечки заквашенного

хлеба не осталось. Впрочем, дети были довольны.

Праздник! Дед так здорово рассказывал об Иосифе Прекрас-

ном.— Мамеле бы расстроилась, — вздохнула Циля. — Нищий

пейсах.

— Побойся Бога! — одёрнула её Блюма. — Все живы! От Аб-

раши вчера письмо пришло, да и твой Гриша пока не на пере-

довой.

Циля ходила озабоченная. Зиму пережили. Но ещё одну

такую детям не вынести. Надо что-то менять.

— Нет ли в деревне места бухгалтера? — спросила она отца.

— Там не так голодно.

— Поспрашиваю.

И недели через две прислал телеграмму: «Приезжай. Есть

место».

Главбух МТС имел глупость поссориться с секретарём рай-

кома. С него сняли броню и отправили защищать Родину.

На это место и взяли Цилю. Под весенним дождиком они пое-

хали в совхоз «Красная звезда».

Пришлось снова устраиваться на новом месте, привыкать

к деревне. Им выделили двадцать соток на краю села. Из МТС

прислали трактор, вспахали. Циля купила мешок мелкой

посевной картошки, и они засадили участок.

Ребята пошли в школу. В первый же день на большой пере-

мене к Феликсу во дворе подошел Петька Скворешня, здоро-

венный лоб и сказал с ухмылкой:

— Новенький! Ну-ка, скажи «кукуруза», жид пархатый!

Вокруг них сразу сомкнулось кольцо любопытных.

«На вшивость пробует! — подумал Феликс. — Ишь, стоит

как пень, деревенщина. Да я тебя запросто садану промеж ног,

и ты спёкся».

352

1941 – 1945 годы

В Козловском переулке шпаны хватало, и Феля знал при-

ёмчики. Но начинать драку с запрещенного удара не стоило,

и он, не отвечая, резко ударил Петьку в нос. Тот не ждал этого

и растерялся. Кровь пошла сразу и сильно. Скворешня был

намного выше и сильнее Фели. Но драка началась не в его

пользу, и, когда прозвенел звонок и они оба побежали умы-

ваться, общее мнение было: ничья. После этого Феликса боль-

ше не трогали.

Деревня — другой мир. Главное в избе — огромная русская

печь. В ней и варят, и моются (редко у кого есть банька во дворе),

на ней спят. Ребята играют в чижа и в лапту, а про футбол

и не слыхали. В поле и в лесу можно собирать щавель и зем-

лянику.

Но и работы прибавилось. Феля пилил и колол дрова, но-

сил тяжелые вёдра от колодца. Самое трудное — огород. Всё

лето пропалывали и окучивали длинные грядки. На ладонях

от тяпки появились жесткие мозоли. Зато картошки уродилось

много. Два мешка отвезли в Саратов родным.

В августе Феликс вместе со своим приятелем Шуркой Бы-

ковым, пошёл работать возчиком. С утра запрягал норовистую

кобылку Машку и выезжал в поле. Работа на уборке ему нра-

вилась. Свозил пшеницу к молотилке, либо, встав на возу, ви-

лами подавал снопы на самый верх скирды! Он ощущал себя

взрослым мужчиной: ведь парней заметно старше его деревне

не было. Вечерами на посиделках с ним всерьёз заигрывали

взрослые девки. Какой ни есть, а кавалер.

Шурка жил в большой избе под соломенной крышей на са-

мом краю деревни. Жили бедно до крайности. Пол в избе земля-

ной, вся мебель самодельная, даже занавесок на окнах не было.

Зато полная горница ребятни, мал мала меньше.

— Сколько же вас? — удивился Феля.

— Десять.

Шуркина мама Антонина Петровна сноровисто управля-

лась со своим большим семейством. Выставила на стол чугунок

с варёной картошкой, миску квашенной капусты, нарезала аро-

матного, домашнего хлеба:

— Садись и ты, не стесняйся. Всем хватит.

Яша

353

Феликс стал часто приходить в этот дом. Ему нравилась

Антонина Петровна, всегда спокойная, ровная, полная вну-

треннего достоинства. В этой неграмотной женщине было что-

то неуловимое, что через много лет он назвал глубокой интел-

лигентностью.

Дома командовала Роза, следила за четырехлетним Гришей,

за живностью во дворе: шесть кур, поросёнок.

* * *

Весной 1942-го Блюма с семейством переехала в освободив-

шуюся комнату Цили. Исак помог ей устроиться в их училище

преподавателем немецкого. Тут и платили больше, и столовая

была хорошая.

После работы Блюма тщательно устанавливала в старой

сумке бидончик и кастрюльки с обедом: не дай Бог, опроки-

нешь. Дома ждал Лёня. Рива старалась питаться в столовой

медучилища. Весной они вскопали за оврагом клочок земли,

посадили картошку, овощи. Своя редиска и зелёный лук вы-

ручали.

Подошел Лёнин день рождения. Блюма извелась. Подарить

сыну было просто нечего. Сделать обед повкуснее она постара-

ется, но подарок! Денег не было, да и были бы — в магазинах

пустые полки с муляжами. Лёня просил новую книгу сказок

(старые он уже наизусть выучил).

Подумав пошла к Рите: может, удастся что-нибудь подо-

брать из Машиных книг.

Рита открыла книжный шкаф:

— Ищи! Для Лёни не жалко. Бери, что понравится.

На нижних полках стояли дореволюционные книги на

французском, наследство Амалии Карловны. Блюма увидела

сказки Шарля Перро с прекрасными иллюстрациями и ре-

шила, что лучше подарка и быть не может. Пора учить сына

французскому. Рядом стоял томик средневековых провансаль-

ских поэтов в синей сафьяновой обложке.

354

1941 – 1945 годы