Семья Звонаревых. Том 1

Единственным его развлечением была рыбная ловля. Целыми днями он просиживал на мостках купален или на молу пристани с удочкой в руках, а то и просто с верёвочкой с привязанным к ней крючком. Прожорливые бычки хорошо шли и на такую приманку. Ловлю неводом Носов не признавал, считая её «нечестной»… по отношению к рыбам.

Крепостного почтмейстера принимали в крепости за милого и безвредного чудака, и только начальник крепостной жандармской команды смутно догадывался, кто такой в действительности Носов.

– Тонкая штучка наш почтмейстер, ой тонкая штучка! – говаривал он в кругу своих близких знакомых и сослуживцев.

Нина Александровна Селезнёва давно нравилась почтмейстеру, о чём она без труда догадалась по его мимолётным, но многозначительным взглядам. Иногда, ради чисто женского желания пококетничать, она заходила на почту поболтать со своим застенчивым поклонником. Носов всегда с радостью встречал её и на время откладывал все дела.

На этот раз Селезнёва зашла на почту под благовидным предлогом отправить заказное письмо и купить конвертов. Носов тотчас с любезнейшей улыбкой принялся за оформление её корреспонденции, а она, как обычно, начала жаловаться на однообразие жизни в крепости, на скуку.

– Только и отрада получить интересное письмо! – кокетливо вздохнула она. – Но личную переписку я вовек не доверила бы почте!

– Почему? – удивился Носов.

– Я слышала, что некоторые письма просматриваются на почте! – ответила Селезнёва.

– Мы не жандармы, и это в наши обязанности не входит, – спокойно ответил Носов.

– Значит, жандармы всё же занимаются перлюстрацией писем отдельных лиц?

Носов почувствовал, что сказал лишнее, и постарался уклониться от прямого ответа.

– Об этом спросите у самих жандармов.

– Хорошо, я поговорю с ротмистром Саблиным, – заявила Селезнёва.

– Только, пожалуйста, не ссылайтесь на меня. Потом неприятностей не оберёшься, – растерянно попросил Носов.

– А скажите, почему письма иногда запаздывают? – перешла Нина Александровна к интересовавшему её вопросу.

– Когда это произошло? На сколько дней задержали ваши письма? Немедленно займусь расследованием, – в свою очередь спросил Носов.

– Это наши соседи – Борейко – жалуются нам… Говорят, что их письма часто даже пропадают, – доверчиво сообщила Селезнёва.

– Виновата городская почта. Там ленятся каждый день ехать сюда с письмами, и бывает, что они задерживаются на день, но не больше, – объяснил Носов, случайно узнав, о ком хлопочет его собеседница.

Штабс-капитан и без того уже был у него на подозрении – Борейко недавно приехали в крепость, а писем на их адрес почти не поступало. Значит, они почему-то не хотели, чтобы письма доставлялись сюда. Носов ещё две недели тому назад выяснил, что основную часть корреспонденции Борейко получают в городе до востребования. Ту небольшую почту, которая приходила на их крепостной адрес, Носов просмотрел самым тщательным образом, но, к своему огорчению, ничего подозрительного не обнаружил. Это, однако, не обескуражило, а наоборот – подзадорило его. Любопытство и желание лишний раз выслужиться перед начальством заставили почтмейстера высказать свои подозрения ротмистру Саблину.

– Спрашивается, почему в город, почему до востребования? – интригующе развивал он свои мысли перед жандармом.

«Пожалуй, он прав!» – подумал Саблин и спросил:

– Что вы предлагаете?

– Я могу от себя договориться с кем-либо из сотрудников городской почты… Там будут прочитывать все письма Борейко и о результатах сообщать нам, – сказал Носов.

– Сколько же надо будет платить за этот шахер-махер? – приценился жандарм.

– Рублёвку за письмо – и всё будет в полном порядке.

– Довольно и четвертака! – бросил Саблин и предупредил: – А сболтнёт – прямая дорога в Сибирь!

Таким образом, Селезнёва невольно повредила Борейко. Теперь все письма на их имя тщательно просматривались и в городе. Ольга Семёновна скоро поняла это и решила посоветоваться с Волковым.

Через несколько дней она встретилась с Павлом Алексеевым и вместе с ним отправилась в каботажный порт. Волкова в городе не было: он уехал на встречу с екатеринодарскими революционерами.

Павел провёл Борейко через кофейню, заполненную матросами, грузчиками, торговцами, контрабандистами. Они спорили, кричали, торговались чуть ли не на всех языках мира. Ольге Семёновне казалось, что все эти люди уставились на неё, как только она появилась в кофейне. На самом же деле её попросту не заметили. За кофейней находился небольшой двор и в глубине его невысокий каменный сарай. Там Борейко и нашла седоусого моряка в старом, тесноватом пиджаке и морской фуражке. Он сидел за круглым столом и, попыхивая трубкой, разговаривал с двумя парнями.

Когда Павел молча кивнул в сторону Ольги Семёновны, моряк понимающе прищурил правый глаз и пробасил своим собеседникам:

– С вами, братцы, займусь позже, а пока погуляйте малость.

Парни вышли. Моряк встал из-за стола, подошёл к Ольге Семёновне.

– Ну вот, дочка, пришёл черед и нам познакомиться – меня зовут Петровичем. Говорили мне о вас в Севастополе, да и Волков кое-что рассказывал, – приветливо проговорил он.