Семья Звонаревых. Том 1

Минут через пятнадцать точно такое же донесение поступило из деревообделочного цеха.

– Все ходят, суетятся, что-то прилаживают, но пока что ни одной доски не распилили и не обстругали, – сообщил начальник цеха.

– Подкрутите мастеров! – прикрикнул на него генерал.

Но и мастера не могли заставить рабочих приняться за дело.

Наконец и Быстреев сообщил, что у него все станки на ходу, а продукции ни на грош.

– Это чёрт знает что такое! – взбесился генерал и грозно взглянул на полковника. – Немедленно наведите порядок! Этому безобразию нужно положить конец!

– Слушаюсь! – небрежно козырнул полковник и покинул кабинет Майделя. По дороге в цехи он зашёл к Звонарёву и пригласил его пойти с собой.

– Хотя это и не входит в круг моих обязанностей, но я пойду с вами, – согласился инженер.

В цехах было очень оживлённо. Рабочие хлопотливо суетились около станков, громко переговаривались, создавали видимость необычайной деловитости и занятости.

Полковник подошёл к двум строгальщикам и спросил раздражённо:

– Почему не работаете?

Рабочие удивленно переглянулись.

– Шутите, господин полковник, – ответил один из них с улыбкой. – Работа у нас идёт полным ходом.

– А продукция где? – возмутился Тихменёв.

– К концу дня и она, надо думать, появится, – спокойно промолвил строгальщик.

– Не будете работать, уволим, – пригрозил полковник.

– За что же это? Ведь у всех нынче дело не спорится. Видно, переложили вчера малость, а сегодня опохмелиться не успели, штрафа испугались, – с издёвкой сказал долбёжник, подвинчивавший гайки на своем станке.

В механическом цехе были пущены все трансмиссии, станки крутились вхолостую или шла обработка малозначащих деталей. Блохин, дымя толстой самокруткой обтачивал какую-то длинную трубку.

– Что ты делаешь? – спросил у него Звонарёв.

Блохин, бросив взгляд в сторону полковника и определив на глаз, что тот не расслышит издали его слов, ответил весело:

– Кларнет с пистоном. Сыграю на нём, когда у фон-барона от досады селезёнка лопнет!

Вскоре раздался гудок на обеденный перерыв.

Останавливая станки и бросая работу, рабочие заторопились на двор. Стоял октябрь, моросил небольшой дождь, но было ещё довольно тепло. Никто не митинговал, не ораторствовал, хотя во взглядах людей, в их молчании ощущалось скрытое негодование. В толпе шныряли мастера, начальники цехов, уговаривали рабочих прекратить «волынку».

– Этим ничего не добьётесь, только хуже себе сделаете! – предупреждали они.

– Какая «волынка»? – с деланным недоумением поглядывали на них рабочие. – Просто понедельник – тяжёлый день… Не похмелившись, вот оно малость и не клеится.

– Держись, товарищи, твёрдо! Ни на какие уступки не идите, перед фон-бароном не трусьте, – передавалось из уст в уста.

Этот призыв большевиков сплачивал рабочих, ободрял их, придавал им стойкость.

После перерыва рабочие снова было направились в цехи, но их не пустили туда мастера и полицейские, вызванные Майделем.

– Кто хочет работать – проходите! – предупреждали мастера. – Если же думаете волынить – расходитесь по домам!

– Мы работать! – слышалось всюду. Но, попав в цехи, рабочие продолжали своеобразную забастовку.

И снова, как и во время прошлого конфликта рабочих с администрацией, Воронин со своими сторонниками очутился в приёмной Майделя.

– Приказано никаких делегатов и депутатов не принимать, – заявил секретарь генерала.

– Вы же знаете меня, Иван Матвеевич, – уговаривал его Воронин. – Не из горлохватов я, понимаю, что с начальством надо разговаривать вежливо и спокойно.

Секретарь доложил Майделю о приходе вполне «благонамеренных, разумных и почтительных людей». Генерал решил посоветоваться с жандармским подполковником: принимать ли рабочих и вести ли с ними переговоры.

– Надо признаться, вам, ваше превосходительство, не удалось взять реванш, – с нескрываемым сожалением сказал жандарм. – На заводе сравнительно спокойно. Зачинщики – в тени. Есть, конечно, смысл подорвать авторитет большевиков, попытаться убедить рабочих, что можно всегда мирно, спокойно договориться с администрацией… Воронин, насколько мне известно, зарекомендовал себя неплохо. Поэтому рекомендую принять делегацию, возглавляемую им.

– Хорошо… Приму, – согласился генерал.

Секретарь пропустил в кабинет Майделя Воронина и двоих рабочих.

– Разрешите побеспокоить ваше превосходительство покорнейшей просьбой от рабочих завода, – по-солдатски вытянулся Воронин перед генералом.

– Говори, в чём дело! – милостиво разрешил Майдель.

– Мы пришли просить об отмене штрафов за прогулы, – заявил Воронин. – Вы же объявили о штрафах в субботу перед получкой. Никто ничего толком не понял, а сегодня уже всем штраф записывают.

– Значит, вы хотите, чтобы только на сегодняшний день штраф отменить? – спросил Майдель и, подумав, кивнул. – Это, пожалуй, ещё можно сделать… Объявили мы, верно, поздновато, в субботу.

– Покорнейше благодарим, ваше превосходительство! – угодливо гаркнул Воронин.

– А о будущем и поговорим в будущем! – скаламбурил генерал.

– Разрешите идти, ваше превосходительство?

– Ступайте.