Семья Звонаревых. Том 1

На следующий день был вывешен приказ о введении в действие новой системы оплаты труда. Рабочие не сразу разобрались, что за ловушка расставлена им, и надеялись увеличить свой заработок. Эту надежду старательно подогревали в них мастера. Особое усердие в этом отношении проявлял Воронин.

– Что мы, мастера: получаем свои сорок рублей в месяц и больше ни шиша, – разглагольствовал он в цехе. – Отныне любой токарь или сверловщик может заработать по пятерке в день, больше сотни целковых в месяц. Ни о чём не думай, ни о ком не заботься, знай работай себе – и будешь сыт, пьян и нос в табаке.

Новая система оплаты показалась заманчивой и Блохину. При его высокой квалификации выточить пятьдесят втулок за десять с половиной часов рабочей смены не представляло особого труда.

Вечером в проходной он столкнулся с Звонарёвым:

– Сергей Владимирович, на ловца и зверь бежит. Нужны вы мне до зарезу. А ну, разъясните-ка, что за штука новая оплата?

– Ты, Филипп Иванович, конечно, выдержишь и дашь нужную норму. Следовательно, сумеешь хорошо заработать. Но таких умельцев, как ты, один-два – и обчёлся. За тобой потянутся и другие, менее квалифицированные рабочие. Это-то и надо начальству. Дела на заводе, конечно, пойдут лучше, выпуск продукции увеличится. Майдель получит благодарность от начальства, а то и чин или орден. Рабочие же заработают чахотку… Всё это называется тейлоровской системой.

– Кое-что начинает проясняться, – заметил Блохин. – Выходит, мы не столько будем работать на себя, сколько на фон-барона. Что же, повременим, посмотрим.

Посоветовался он и в партийном комитете. Иван Герасимович повторил то же самое, что и Звонарёв, и дал указания вести среди рабочих разъяснительную работу, объясняя сущность этой потогонной системы.

– Что бы ни предлагали тебе, не берись выполнять норму, – предупредил он Блохина.

– А ежели заставят? – спросил тот.

– Тогда сам знаешь, что и как делать надо, – положил руку на плечо Блохина Иван Герасимович. – Сорвёшь эту затею, запори одну-две детали…

– Ясно, – понял Блохин.

Зная квалификацию Блохина, Воронин предложил ему первому попытаться выполнить новую норму, причём от имени Быстреева пообещал ещё «подкинуть малость» в случае успеха.

– Оно, конечно, не мешало бы одработать, – уклончиво ответил Блохин, – да рука то-то побаливает, зашиб я её давеча, а потому боюсь сорваться, начальство подвести на этой работе.

Пришлось Воронину обратиться к менее квалифицированному рабочему – низенькому, невзрачному, длиннорукому Губареву, который всегда во всем поддерживал Воронина и относился к нему подобострастно. Заручившись согласием Губарева, Воронин привёл его в контору начальника цеха.

– Не подведёшь? – испытующе посмотрел на рабочего Быстреев.

– Ежели всё как есть будет на месте, струмент, детали, станок в порядке, всё под рукой, можете не сумлеваться, вашскородие, – тоненьким голоском проговорил Губарев, переминаясь с ноги на ногу.

– Выполнишь новую норму – десятку ещё подкину, – пообещал Быстреев.

– Покорнейше благодарю, – ухмыльнулся Губарев.

– Благодарить будешь потом, когда всё сделаешь как надо, – остановил его капитан.

Губарева поставили на новый станок, снабдили всем необходимым инструментом, поднесли детали к самому станку, и работа началась.

В этот день рабочие не только одного цеха, но и соседних то и дело справлялись о результатах работы Губарева. Он лез из кожи, обливался потом и к обеденному перерыву успел выточить двадцать семь деталей.

– После обеда ещё штук тридцать дам, – рассчитывал Губарев.

– Так это же без привычки, – громко подзадоривал его Воронин. – А ежели привыкнешь, то и все семьдесят штук втулок дашь за смену.

– Это даже очень просто, коли привыкнешь, – соглашался Губарев.

– Пожалуй, и любой другой рабочий сможет выполнить новую норму за смену, – проговорил мастер.

– Пожалуй, и так. Отчего же не выполнить, ежели как следует стараться, – согласился Губарев.

Но после обеденного перерыва работа заметно пошла медленнее. Сказывалась усталость после утреннего напряжения. К концу дня было обточено сорок восемь втулок, из них три были забракованы. Зная, что вся работа Губарева пошла насмарку, Блохин решил как можно нагляднее показать рабочим неудачу Губарева. Подойдя к нему, Блохин протянул руку и громко, чтобы все слышали, проговорил:

– Поздравляю, поздравляю! Сорок восемь втулок за одну смену по шесть копеек, итого два рубля восемьдесят восемь копеек, а вдвое – без мала шесть целкачей. Ей-богу, здорово получается.

Стоявший рядом Быстреев хмуро глядел на Блохина, понимая его издёвку над Губаревым, который утирал платком побледневшее от усталости лицо.

– Чего языком зря треплешь? – набросился он на Блохина. – Во-первых, не сорок восемь, а всего сорок пять сделал он. Три бракованные. Во-вторых, двойная оплата полагается, когда все пятьдесят втулок обточены без брака.

Блохин изобразил на лице полное недоумение и воскликнул:

– Да как же это так? Человек работал через силу, надрывался, чтобы заработать, а ему подносят шиш на масле.

– Ты приказ читал? – обозлёно выкрикнул Быстреев. – Там всё ясно написано.