Семья Звонаревых. Том 1

– Судя по вашим вчерашним репликам, вы или социалист, или очень близкий к ним. Чересчур уж ревностно ратуете вы за интересы рабочих. Это никак не допустимо на государственном военном предприятии. Ваше положительное отношение к таким необоснованным, я бы сказал, даже вздорным требованиям рабочих, как предоставление им ежегодно оплачиваемых отпусков или оплачиваемых отпусков беременным женщинам, могут создать нежелательное настроение на заводе. Поэтому или вы будете держать при себе ваше мнение по этим вопросам, или мы вынуждены будем расстаться с вами. Я не увольняю вас сразу только из уважения к вам как к бывшему портартурцу и бывшему офицеру.

– Не могу обещать, что моё поведение всегда будет нравиться вам, господин генерал, – заявил Звонарёв. – Агитаций среди рабочих я не вёл и не веду, но оставляю за собой право иметь своё мнение.

– Надеюсь всё же, что этот неприятный разговор не повторится, – уже мягче проговорил генерал.

В тот же день всем рабочим объявили об увольнении с завода и тут же стали набирать их снова, но после тщательной проверки каждого из них. Начальники цехов, как обычно, передоверили это дело своим мастерам, а те воспользовались случаем для сведения личных счётов с неугодными им рабочими.

Блохину тоже пришлось подавать заявление о приёме. На помощь ему пришёл Звонарёв. Увидев Тихменёва, он высказал тому опасение, что увольнение с завода Блохина может вызвать очень нежелательные толки в левой печати.

– Портартурец, Георгиевский кавалер, проливший свою кровь на войне, к тому же квалифицированный рабочий – и вдруг выбрасывается на улицу! – доказывал инженер. – Представьте, какой звон поднимут газеты левых. Чего доброго, посыплются запросы в Думе. Не оберёмся тогда скандала…

Полковник сразу согласился с мнением Звонарёва и пошёл на доклад к Майделю. После того как накануне генералу пришлось пережить много неприятных минут на заводе, а затем выслушать далеко не лестные для него замечания в Главном артиллерийском управлении, где его упрекнули в неумении вести дело, барон значительно сбавил тон и, выслушав своего помощника, решил:

– Пока придется оставить эту сволочь Блохина! Как только обстановка немного успокоится, выгоним его под каким-нибудь благовидным предлогом. Впредь я не буду церемониться с такими субъектами. Рабочие ещё у меня узнают, кто такой генерал барон фон Майдель. Я и Звонарёва предупредил, чтобы он не хорохорился. Сейчас много инженеров ездят машинистами на паровозах да детей в школе арифметике обучают вместо работы по специальности, – снова стал повышать тон начальник завода.

Тихменёв молча выслушал решение Майделя и не замедлил передать весь разговор Звонарёву, а тот в свою очередь Блохину.

– Держись теперь, Филипп Иванович! – дружески похлопал по плечу инженер Блохина. – Майдель надумал слопать тебя.

– Авось подавится! Я костистый, – улыбнулся Блохин. – Думается мне, недолго этот фон-барон у нас продержится начальником. Больно на него зол рабочий народ – найдётся, чем его получше припечь, – проговорил он.

Глава 7

Барон Майдель никак не мог смириться с мыслью, что дважды подряд он должен был уступить требованиям рабочих. С огромным удовлетворением он выгнал бы с завода всех, кто хотя бы в малейшей степени пытался возражать ему или выступать в защиту рабочих. Звонарёв уже давно был им зачислен в «красные», и только ореол боевого офицера-портартурца спасал его от увольнения. На заводе Майдель организовал целую шпионскую сеть из своих «доверенных» людей. Они имелись в каждом цехе, в конструкторском бюро, в правлении завода. Они доносили генералу о всяких «крамольных» разговорах рабочих и служащих, не исключая и инженеров, составляли списки «неблагонадёжных», по их мнению, рабочих и служащих, просто «подозрительных», безбожников, хулителей власти и так далее. В этом списке одно из первых мест занимал Блохин среди рабочих и Звонарёв среди инженерно-технических работников. Если Майдель ещё держал Блохина на работе, то совсем не потому, что боялся «подавиться костистым» бунтарём, а потому, что он, как и Звонарёв, был портартурец. Кроме того, Блохин имел два Георгиевских креста и несколько ранений. Тронуть такого заслуженного человека было опасно, и до поры до времени барон принужден был его терпеть на заводе, но генерал не забывал о нём и, чтобы отделаться, поджидал только подходящего случая.

Прошло около месяца со времени последней забастовки на заводе, когда Майдель созвал к себе инженеров, начальников цехов и мастеров. Он решил сделать им нечто вроде инструктивного доклада. Прежде всего, он обрушился на своих подчинённых, обвиняя их в потачках рабочим. Это, по мнению генерала, привело к упадку дисциплины на производстве, к бунтарским настроениям среди рабочих.