Семья Звонаревых. Том 1

– Что у нас – военный завод или кабак? – выпучив глаза, выкрикивал генерал. – Забастовки, споры, возражения, пререкания и никакого уважения к администрации завода. Запомните, с рабочими поступать надо жёстко. Бить беспощадно палкой. Уговаривать и убеждать их нечего. Бейте их рублём, штрафами. Не нравится им такое отношение – пусть убираются на все четыре стороны. В Питере, слава богу, безработных очень много. Только свистни, и на место уволенных прибегут десятки новых рабочих.

Охрипнув от напряжения, генерал принялся пить сельтерскую воду, и в этот момент в тишине, когда отчетливо слышалось даже бульканье воды в горле генерала, неожиданно раздался чуть хрипловатый голос Никифорова, который поднялся со своего места.

– Что тебе? – недовольным голосом спросил Майдель.

– Насчёт палки я хотел сказать, ваше превосходительство, – проговорил Никифоров.

– Рабочий – это особо упрямая скотина, и чем больше его лупить, тем покорнее он будет, – назидательно проговорил генерал.

Никифоров неторопливо почесал затылок.

– Не совсем это так, ваше превосходительство.

– Что-о-о? – гаркнул изумлённый генерал, сразу побагровев от злости.

– А то, что ваша голова, ваше превосходительство, не крепче моей.

– При чём здесь голова? – недоуменно справился Майдель.

– А при том, ваше превосходительство, что ежели ещё больше начнём мы нажимать, – не сносить нам голов, – с тревогой ответил Никифоров. – Непременно нам проломят головы в тёмном переулке. Не узнаешь даже, кто тебя отправил на тот свет.

– Что верно, то верно, – глухо отозвались другие мастера.

– Молчать! – прикрикнул на них генерал и обрушился на Никифорова: – Ты трус! Тебя надо немедленно убрать из мастеров.

– Воля ваша, господин начальник, – вздохнул Никифоров. – Видать, не заслужил я за десять лет работы на заводе уважения. Только я вашему превосходительству ещё раз скажу: палка-то о двух концах…

– Ваше превосходительство, – поднялся с места Воронин, – по старости невесть что говорит Никифоров. Уж вы простите его…

Никифоров хмуро поглядел на непрошеного защитника.

– Ты помалкивай, Воронин. Без адвокатов обойдусь. Ты, известно, и нашим и вашим… И богу свечка и чёрту кочерга.

– Я хочу добра и заводу и рабочим, – ответил Воронин. – Об том знают и его превосходительство…

– Прекрати! – оборвал на полуслове Майдель. – Жаль, что такие старые мастера, как Никифоров, не хотят целиком поддержать нас, администрацию! Я, разумеется, не собираюсь увольнять Никифорова. Он принёс много пользы на заводе за долгое время работы здесь… Вообще надеюсь, что мне не придётся применять мер. Понятно? – путаясь в словах, всё же предупредил генерал Никифорова.

Затем после непродолжительной паузы он медленно, с расстановкой произнёс:

– Но с рабочими – другое дело: уступать им нельзя. Иначе они мигом сядут нам на шею и будут делать что им вздумается. Поэтому потрудитесь точно выполнять мои указания и проводить в жизнь самые жёсткие мои распоряжения. При малейшем неповиновении рабочего – немедленно гнать его с завода в шею. А относительно «красных» докладывать непосредственно мне. Я найду, куда их пристроить… Верёвка давно по ним плачет… Это особенно касается вашего протеже, – обернулся к Звонарёву Майдель.

– Может быть, вы имеете в виду и меня? – насмешливо спросил инженер.

– Всякому овощу – своё время, – уклончиво отозвался барон.

Выступление Майделя на совещании и его угрозы в адрес рабочих не остались в тайне. И в тот же день весть о них облетела все цехи, хотя генерал и предупредил участников совещания о секретности его содержания и запретил разглашать суть этого своеобразного инструктажа.

– Держись теперь, Филипп Иванович, и до тебя добирается фон-барон, – шепнул Блохину на ухо старый мастер. – К политикам тебя причисляет.

– А я не интересуюсь политикой, – безразлично отмахнулся Блохин.

– Не мне слушать про это, – покачал головой Никифоров. – Я-то знаю, что ты за орёл и с кем якшаешься.

– На проверку меня берёшь? – сурово спросил Блохин.

– Добра тебе хочу, голова садовая, от беды уберечь, а ты… – И обиженный старик отошёл от Блохина.

Вечером Блохин побывал в комитете, справился, можно ли верить Никифорову.

– Наш, – коротко ответил Иван Герасимович и со своей стороны тоже посоветовал держаться настороженно.

Вскоре Майдель принялся осуществлять давно задуманный им план освободиться от всех нежелательных на заводе элементов. Малейшего проступка было достаточно для увольнения рабочего с завода. Получив на совещании указания, начальники цехов ретиво принялись за дело. Они, благоразумно оставшись в стороне, перепоручили всё мастерам. Те же, воспользовавшись благоприятным случаем, стали вновь сводить личные счёты и увольнять всех неугодных им рабочих, ссылаясь на распоряжение начальства.

Добрались и до Блохина. Он уличил Воронина в обсчёте двух рабочих. Поднялся громкий спор. Его услышал Быстреев: последовало распоряжение мастеру представить приказ об увольнении.

– Иди объясняйся с генералом, – пренебрежительно бросил он Блохину, когда тот потребовал объяснения.

– И пойду, – выкрикнул ему вслед Блохин, теряя самообладание.