Семинар по Кундалини йоге

Так что чакры тоже символы. Они символизируют крайне сложные психические факты, которые мы на настоящий момент можем выразить только в образах. Чакры, таким образом, представляют огромную ценность для нас, поскольку представляют подлинную попытку составить символическую теорию психе. Психе  - это нечто столь сложное, столь безграничное, столь богатое на элементы, нам неведомые, а ее аспекты накладываются и пересекаются друг с другом до такой изумительной степени, что мы всегда обращаемся к символам, чтобы представить то, что о ней знаем. Всякая теория о ней будет преждевременной, потому что увязнет в частностях и потеряет из виду целостность, которую намерилась описать.

Из моей попытки анализа чакр вы видели, как трудно достигнуть их содержания, и с какими сложными условиями нам приходится иметь дело, когда мы изучаем не только сознание, но всю тотальность психики. Таким образом, чакры становятся для нас ценным путеводителем в этом неясном поле, поскольку Восток, и Индия в частности, всегда пытался понять психе как целое. У Востока есть интуиция о самости, и потому он рассматривает эго и сознание лишь как более или менее малозначимые части самости. Все это может показаться нам странным: нам кажется, будто Индия была очарована фоном сознания, тогда как мы полностью отождествлены с нашим передним планом, с сознанием. Но теперь среди нас ожил и фон, тыл, психики, и поскольку он так неясен и труднодоступен, мы прежде всего вынуждены представить его символически. Так, например, мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией, в которой муладхара расположена в тазу, и в то же время представляет наш мир, и этот парадокс может быть выражен только символом. То же самое с кажущимся противоречием, содержащемся в факте, что мы считаем сознание расположенным у нас в голове, и тем не мене живем в низшей чакре, в муладхаре.

Как мы видели в первом английском семинаре этой осенью, муладхара – это символ нашей нынешней психической ситуации, поскольку мы живем, запутавшись в земной обусловленности.[3] Она представляет запутанность и зависимость нашей сознательной жизни как она есть. Муладхара – это не просто внешний мир, в котором мы живем; это все наше сознание всех внешних и внутренних личных переживаний. В сознательной повседневной жизни мы как высокоразвитые животные, привязанные к своей среде, опутанные и обусловленные ею. Но наше западное сознание воспринимает все совсем не так. В нашем мире, напротив, мы живем в высших центрах. Наше сознание локализовано в голове; мы ощущаем его там; мы думаем и желаем своей головой. Мы повелители природы, и мы властвуем надо всеми условиями окружающей среды и слепыми законами, связывавшими руки и ноги первобытного человека. В нашем сознании мы воцарились в выси и сверху вниз смотрим на природу и животных. Для нас архаический человек – это неандерталец, чуть лучший, чем животное. Мы ни в малейшей степени не замечаем, что Бог является и как животное. Для нас животное означает «звериное». То, что на самом деле выше нас, кажется находящимся ниже и воспринимается как нечто регрессивное и вырожденное. Потому мы «спускаемся в» свадхистхану или «падаем в» эмоциональность манипуры. Поскольку мы отождествлены с сознанием, мы говорим о подсознании. Отправляясь в бессознательное, мы опускаемся на нижний уровень. Потому мы можем сказать, что человечество в целом достигло уровня анахата чакры в той мере, в какой чувствует себя связанным надличностными ценностями анахаты. Всякая культура создает надличностные ценности. Мыслитель, чьи идеи показывают активность, независимую от событий повседневной жизни, может сказать, что он в вишудхе, или почти в центре аджны.

Но это лишь shtula-аспект проблемы. Sthula-аспект – это личностный аспект. Для нас лично кажется, что мы в высших центрах. Мы считаем, что если наше сознание и коллективная надличностная культура, в которой мы живем, находится в анахате, мы там во всех отношениях. Отождествляясь с сознанием, мы не видим, что существует кое-что вне его, и это нечто не вверху, а внизу.