Семиотическое исследование права в контексте постмодернизма

Эта первичная классификация легла затем в основу почти всех позитивистких классификаций источников права, не меняясь в течении долгого времени. С возникновением постпозитивизма позитивисткий перечень источников права существенно расширился, из-за того, что постпозитивзсты развили понятияе правового источника, выделив несколько значений этого термина. В самом широком смысле понятие источника права охватывает не только классические юридические источники (писаные законы, устный юридический фольклор, обычаи, аргументы естественного права и т. д.), но также чисто языковые аспекты – семантическое, синтаксическое и логическое измерения. К сожалению, за редким исключением (ср. например Aarnio1996:171), в юридической литературе редко упоминается понятие источник права в самом широком значении. Юристы оставляют привилегию спекулирования этим значением философам, языковедам, логикам и семиотикам.

В более узком значении источник права обозначает юридические источники плюс вспомогательные источники права, в роли которых в доктрине постпозитивистов зачастую играют телеологические аргументы, моральные ценности, аналогия, политические аргументы и, безусловно, свою подспудную роль играет идеология. Таким образом, источник права в этом значении включает два разных типа правовых источников – юридические и вспомогательные, которые, пользуясь терминологией Роберта Саммерса, часто называют соответствено авторитетными источниками и существенными источниками.

Наконец самое узкое значение источника права, – это письменный источник, правовой акт, играющий одну из центральных ролей в юридическом дискурсе. В этом значении, источник соотносится с конкретной вещью или документом. Имеется в виду конткретный текст, фиксирующий права и обязанности субъектов конкретного права, причем речь в данном случае может идти как об императивных нормативных актах (нарпимер, о законе), так и о диспозитивных правовых актах (договор, завещаение и т. д.), противопоставленных неписанным нормам гражданского общежития и историческим обычаям.. Будучи фиксирован в письменной форме и воплощаясь в материальную форму, правовой акт представляет интерес в плане использования комбинированных приемов семиотики права и визуальной семиотики. Иначе говоря, форма и реквизиты стандартного правового акта (будь-то реквизиты нормативного текста или образец завещания), стиль и оформление, маркировка, т. н. «знаки подтверждения достовернности» (печати, подпись, отпечатки пальцев, штрихкод) в семиотическом плане юридичеси значимы благодаря своему соответствию определенным критериям, дизайну и стилю. Поэтому можно говорить о визуальных аспектах семиотики права, более того, зачастую вюридической литературе под семиотикой права понимается только визуальный аспект. Кроме того семиотика права, определяя и анализируя визуальные знаковые аспекты соответствия источника права определённым образцам и стандартам, уделяет должное внимание юридическим проблемам фальсификации, подделок, искажения волеизъявления. Умберто Эко в одной из своих работ замечает, что в правовом процессе существует не только возможность последущего изменения без ведома автора первоначального толвокания, но и опасность услышать вовсе не то, что содержалось в подлинном толковании автора. Поэтому в процессуальном законодательстве должны быть фиксированы все способы защиты от возможного подлога (Eco 1992:236). Главный инструмент борьбы против фальсификаторов материальных источников права (письменных текстов и волеизъявлений) – это прежде всего потверждение их подлинности с помощью специальных знаков (подпись, печать). Этимологически происхождение обоих типов «знаков достоверности» восходит к римской традиции использования знаковой формулы [имя + латинский предикат « subscripsi » + оттиск печати]. Римкая практика подтверждения правовой силы договора спомощью условных знаков со временем эволюционировала в создание особого правового института – нотариата. Нотариат появился во Франции середины XV века, когда функция уведомления ( notificatio ) о заключении сделок между частными лицами была возложена на нотариуса, с полномочием использовать печать и свое имя (Fraenkel 1992:93). До революции роль авторского начала в договоре или иньм юрижическом документе была ничтожной – французское правосудие считало действительными только те документы, которыебыли визированы подписью государственного секретаря и скреплены хранителем королевской печати – действовал принцип, «правомочно, только то, что скрепленно печатью короля» (Farge, Foucault 1982:11). Только после революции на первый план вышла собственноручная подпись (Foucault 1971:28). Значение собственноручной подписи с точки зрения семиотики права двояко: в ней переплетаются функции легитимации и индивидуализирования. Подись индивидуализирует текст в том смысле, что отделяет его от ряда подобных ему, шаблонных нормативных и диспозитивных текстов – источников субъективного права, указывая на управомоченного и обязанного субъекта. В этом случе собственоручная подпись или подпись нотариуса подменяет собой механизмы защиты, характерные для атворского права, ведь авторское право не распространяется на источники права. Легитимирующий аспект подписи привязан к юридической фикции парафирования письменного документа – например, договор вступает в силу с момента его подписания. До этого момента, права и обязанности, фиксированные в договоре, висят в воздухе. Подписание договора связывает каждую сторону, лишая её возможности изменить условия или дать их новое истолкование без согласия другой стороны. Связывающая сила договора обладает огромным значением в структуре современного дискурсивного порядка.

Однако современная система вещей вполне допускает наличие сделок, заключаемых в свободной форме, что облегчает использование семиотических приемов в анализе юридического дискурса, так как дискурс становиться менее формальным. В немецком праве таковыми сделками являются договор купли-продажи, договор аренды и трудовой договор. Например, если работодатель не хочет давать работу и не заключает  письменный  трудовой договор, он может быть связан устным трудовым договором, поскольку в немецком права отсутствует требование заключения договора только в письменной форме. Правовой дискурс, по мере своего развития, избавляется от ритуальных рудиментов, в том числе подписи и объязательной письменной формы.