Сенсация! (Scoop!) (СИ)

Это бы объяснило не только странное поведение, но и уязвимость Шерлока, и напряженные взгляды его старшего брата.

Джон закрыл глаза, но в закоулках сознания не нашел ничего нового: воспоминания каждый раз прерывались на пороге спальни, размытые алкоголем.

А ведь были еще и сны.

Но не могли же они?..

Джон нахмурился и сглотнул.

В груди нестерпимо заныло, и сердце камнем потянуло вниз. Странное тошнотворное отчаяние, смешанное со страхом, сдавило легкие…

Неужели все это правда, и он просто забыл?.. Забыл.

Как ты мог забыть?..

Джон в смятении вернулся в гостиную, где его терпеливо дожидалась миссис Хадсон, и обессилено опустился в свое кресло. Под ногами валялись утренние газеты, но он даже не пошевелился, чтобы их убрать. В висках пульсировало, и горло жгло от неожиданного осознания.

— Он очень переживает из-за этих статей, дорогой, — мягко произнесла домовладелица. Она подошла к креслу Джона и, сочувственно улыбнувшись, принялась поднимать с пола газеты. — Он не показывает, но переживает. — Она взяла номер «Дейли Стар» и задумчиво посмотрела на первую полосу. — Вас замучили еще больше, чем министра Хейга и того мальчика… Как его?.. Майерса. О них тоже такое пишут. Ну и что ж с того, даже если вы любите друг друга?.. — миссис Хадсон поджала губы. — Разве любить нужно не за душу?..

— Что вы сказали?.. — Джон резко поднял голову.

— Говорю, что любить надо за душу, милый, а не только за физическую оболочку. А там уж — какая разница, в каком теле ходит любимая душа…

Но Джон уже не слушал. Казалось, словно весь мир замер и время остановилось… Он поспешно встал.

— Какой же я идиот… — Джон выхватил газету из рук миссис Хадсон и уставился на фотографию с первой полосы.

«Между мной и Майерсом ничего нет», — гласил крупный заголовок.

Джон со странным ужасающим чувством осознания смотрел на фотографию, на которой министр Хейг шел по парку со своим специальным советником. Все это время пролистывая газеты со статьями о министре, он ни разу внимательно не разглядывал второго мужчину. Но сейчас, сквозь пелену адреналина, Джон узнал его, узнал его лицо и выражение, потому что однажды уже видел и был с ним знаком.

Кристофер Майерс.

Тот самый свидетель по делу Бриджа…

Сердце вновь сковал необъяснимый страх, мысли путались в голове, и Джон не мог понять смысл этого странного совпадения…

И тут все вокруг поглотила странная тишина. И Джон уже не слышал ни миссис Хадсон, ни шума проезжавших за окном машин, ни громкого тиканья настенных часов…

В голове наступила всепоглощающая ясность, и перед глазами, словно видения, замелькали воспоминания. Все они переплетались между собой, объединялись, вставали рядом… (Наверно, именно так мыслил Шерлок, с легкостью раскрывая запутанные дела…)

Смерть Кормака Бриджа… Кристофер Майерс… Смерть Кормака Бриджа… Кристофер Майерс… Смерть Кормака Бриджа… Кристофер Майерс… Скандал с Уильямом Хейгом…

Джон яростно перелистнул две страницы и уставился на подпись под статьей о министре.

Сердце сковал холод, голова закружилась… И предчувствие беды, то самое предчувствие, которое нависло над ним прошлой ночью сейчас сдавило грудь в сотню раз сильнее.

Дышать стало трудно.

— Джон, милый, что с тобой? — испуганный голос миссис Хадсон раздался откуда-то издалека. Джон поднял на нее взгляд, но не мог произнести ни слова. Он почувствовал, как кровь отхлынула от головы, и она закружилась. Он побледнел.

Достав мобильный из кармана, Джон начал снова звонить Шерлоку, но гудки продолжали проходить, а ответа не было.

И снова — ясность в голове.

Теперь все стало понятно, все приобрело смысл.

Перед глазами вновь замелькали десятки деталей, которые стремительно складывались в единую картину.

Вечеринка на Бейкер-стрит…

Джон почти увидел себя самого, — как он выходит из гостиной и идет в ванну, а потом возвращается — вот он, призрачная тень воспоминания…

И голос Сайфреда тут же всплыл в голове: «…твое повышение за счет нашего голубого министра…»

Все было связано, все вставало на места.

«…Я наслышан о вас от Грегори, мистер Холмс. Он рассказывал, что вы в последнее время на высоте!..»

Казалось, у этой мозаики не хватало десятка деталей, но на самом деле пропала лишь одна — одна общая деталь, которая связывала всю картину воедино.

«…Я пишу, в основном, о преступлениях, поэтому мне частенько приходится брать у него интервью. Мы уже давно друг друга знаем…»

Один человек.

«— Вы живете рядом?

— Да. Это отличное местечко…»

Одна деталь.