Сентябрь

Иван продолжал смирно полулежать на крыльце, грузно облокотившись всей спиной на перила, почти положив левую ногу на ступень ниже, а правую поставив на полную ступню, не в силах оглядеться и повернуть голову: бледное лицо его выдавало терзания последних минут. Он медленно встал и побрел дальше, навстречу солнцу, не желая идти назад. «Подумаешь, кашель, с кем его не бывает? Не возвращаться же мне, не отворачиваться из-за него», – думал он, но глубоко в мыслях становилось тревожно. Он вжался в пальто ещё усиленней, натянул шляпу на лоб так, что её передние полы опустились почти на уровень носа; это было уж дело принципа – идти навстречу, это был девиз, лозунг его сердца. Шаг будто становился увереннее, быстрее, крепче, шаг на плацу, шаг молодого бравого курсанта, поднимающего ноги до пояса… Солнце само устремлялось к Ивану, тянуло свои мнимые руки-миражи навстречу бойкому шагу и огромной душе, закутанной в пальто. Но внутри человека что-то снова съежилось, и он замер и согнулся к земле; солдатский шаг сменился болезненным скручиванием тела. Взявшись рукой за чугунные перила, он снова еле стоял с покрасневшим лицом и мокрыми глазами; он изо всех сил держал кашель в себе, не давая ему свободу, не давая ему власть над собой и не веря ему. Он смотрел в глаза своего врага и уверенно держал его взор, не боясь, не желая отдавать и пядь. Но враг прорвался – снова начался приступ, вызывавший боль в легких и отдающий железом, но уже продолжительнее, уже тяжелее, уже непереносимее. В глазах начинало мутнеть, терялись картинка, коробки, леденцы, чтец… Он не упал в обморок, но его, бессильного, свалило на ещё не согретый огромным светилом тротуар.

Не хотелось вот так бесславно лежать на холодном камне, хотелось встать и побежать куда-нибудь, подальше от всего. Опираясь на руки, Иван пытался подняться хоть на колени, но всякий раз голова шла кругом, а он останавливался в ожидании, что всё встанет на свои места. Через несколько минут удалось сесть – большего не получилось. Сильно встревоженный происходящим, он молча сидел и смотрел на камни. «Вот надо было ли выходить из дома? Лежал бы сейчас в кровати, а не валялся, как бездомный, на тротуаре», – говорил он вслух. Он оглянулся назад – крыльцо, где он только что сидел, было совсем близко, в десяти – пятнадцати метрах. «Хм, я же прошел дольше, нет? Мне казалось, минут десять я шел, – проговорил он недоуменно, – неужели видится уже? Надо домой, в кровати всяко удобнее, чем тут». Он сделал над собой усилие, поднатужился, преодолел головокружение и встал, наконец, тихо выпрямившись и вдохнув утренний воздух полной грудью. Открыв глаза, он уже видел прежние серые домики и накрытые коробки с леденцами. «Ох, чтец, живешь-то ты как у Христа за пазухой, явно безмятежней меня», – сказал Иван, засунул руки в карманы, напрягся всем телом, чтобы не пустить вновь врага, и мирно, шаг за шагом направился в сторону своего дома.

На обратном пути на улице появились люди – первые жаворонки восходящего дня, устремившиеся по своим делам. Они изредка и мимолетом бросали взгляд по сторонам, по большей части смотря под ноги. Были и те, кто заставал взором Ивана; они приостанавливались на мгновение и глазели: он был бледен, руками зажимал живот, а от этого немного согнулся, едва дышал, боясь вызвать кашель. Но потом шли дальше на служение своим идолам.

Болезненное состояние принуждало останавливаться, чтобы передохнуть и отдышаться, опираясь на какие-нибудь перила или деревце. Один молодой парень подошел к Ивану и спросил:

– Все хорошо? Могу я помочь?

– Ничего, я просто немного приболел, кашель замучил. Все хорошо, иди дальше по своим делам, – он с улыбкой постарался посмотреть на добродушного молодого человека.

– Давайте вам помогу, – нарочито не отставал тот.

– Как ты мне можешь помочь?

– Я доведу вас до дома. Где вы живете?

Иван стоял и смотрел в нерешительности на неожиданно возникшего помощника, не зная, что ему отвечать. Но помощь была бы нелишней, идти самому было тяжеловато.

– Да вот здесь, в паре улиц всего, – он указал рукой (он знал лишь примерно, где он находится). – Как тебя зовут?

– Вася зовут. Пойдемте, давайте, вот так, – он аккуратно взял больного под руку.

Иван теперь осмотрел паренька – он подошел со стороны солнца, было сложно сразу что-либо разглядеть, кроме смутных очертаний его лица. Одежда на нем не была какой-то совершенно выдающейся – синяя куртка, вроде бы из ткани, одной из дешевых; кепка на голове, в цвет куртки, по краям сильно стертая до белизны от частого натягивания до ушей; штаны были, на удивление, не синие – они оказались черными, длиннее обычного размера, со слегка посветлевшими коленями и протертым напрочь низом, видимо, от постоянного шарканья об асфальт. В нескольких местах были пятна темно-коричневой грязи, особенно на рукавах; на спине неряшливое черное пятно, будто от мазута, небольшое, но бросающееся в глаза. Ботинки все были в пыли, давно они, наверно, не видали обувной щетки.

– А ты где работаешь? – некая догадка возникла в его голове.