Сентиментальный душегуб

– Нет, Владимир Иванович, не видела. Вроде бы ее сюда не звали… Ее ведь, скорее всего, Аделаида Самсоновна, если бы не умерла, – уволила бы.

– Что такое? – удивился Пятаков. – Уж Вера-то Сергеевна – золотой человек, безотказный… Чем же она Аделаиду не устроила?

– Да представляете, – Марина понизила голос. – Вера Сергеевна в галерее очень хорошо управлялась, Аделаида ей и говорит: приходите ко мне домой, немножко по хозяйству поможете – за отдельную плату, конечно. Ну, мне потом Вера Сергеевна и рассказывает – пришла она к Аделаиде домой, а у той – натурально авгиевы конюшни, столько работы – за год не переделаешь. Одного белья гладить – горы, чуть не до потолка, стирает-то машина, а гладить руками надо. Что же касается дополнительной платы – так это оказался один разговор: предложила ей Аделаида какие-то гроши, кроме зарплаты, вот и вся радость. Она вообще-то жадина была, Аделаида, ой… – Марина испуганно оглянулась на гроб. – Ну, Вера Сергеевна тогда и говорит: лет мне много, работа тяжелая. Деньги небольшие, уж извините, Аделаида Самсоновна, не возьмусь я за вашу работу. Аделаида на нее сразу зашипела: не возьмешься за эту работу, так из галереи вылетишь… Вера Сергеевна обиделась, но на попятный уже не пошла.

– Ну и ну, – задумчиво произнес Пятаков, – значит, Вера Сергеевна и дома у Аделаиды бывала…

– Бывала раза два, – поддакнула Марина.

«Надо будет с ней поговорить, – подумал Пятаков, – не видела ли она у Аделаиды кого-нибудь подозрительного?»

В церкви неожиданно сделалось тесно и шумно – приехала телевизионная бригада. Техники забегали с осветительными установками, потащили провода, отодвинули батюшку и церковных служек на второй план. Телевизионщики мгновенно сумели внушить всем, что именно они здесь самые главные. Они переставили гроб (на прежнем месте он плохо смотрелся), погасили свечи (от них шли блики), включили свое освещение и разрешили наконец начать.

Интересно, что все тут же приняли навязанные им правила игры. Батюшка приосанился и старался все время смотреть в камеру, только что не посылал зрителям свое благословение. Не успел он толком начать службу, как наглая журналистка остановила его и попросила начать все с самого начала: у них что-то не заработало. Батюшка нисколько не удивился и безропотно начал снова.

Шанхайский, конечно, забыв про похмелье, оказался в первых рядах и начал размашисто театрально креститься в самые неподходящие моменты, а когда батюшка закончил службу, попытался выскочить на его место и произнести прочувствованную траурную речь о влиянии творчества Аделаиды Верченых на мировой художественный процесс и о своих собственных плодотворных встречах с означенной Аделаидой, но тут уж священник не выдержал и объяснил ему, что церковь – не место для митингов, даже траурных.

Шанхайский расстроился, но его быстро утешил Валидолов, который знаками азбуки глухонемых выманил его из церкви и угостил коньяком из фляжки, предусмотрительно захваченной им с собой на случай длительного ожидания на морозе.

Народ начал потихоньку покидать церковь, по традиции перемывая косточки самой покойной, всем ее друзьям и родственникам, а заодно и всему околохудожественному Петербургу. Владимир Иванович обратил внимание на дородную блондинку в черной шляпе с широкими полями и вуалью.

«Галина Белая», – шепнула секретарша Марина в ответ на его вопросительный взгляд и объяснила, что Белая Галина, закадычная приятельница покойной Аделаиды, не то колдунья, не то ворожея, черт ее знает. Специализируется она на вопросах любви и брака: возвращает мужей и любимых, готовит приворотные зелья и занимается прочей, на взгляд нормальных людей, несусветной ерундой. Пятаков помотал головой, это имя ему что-то напоминало, но в свете прошедших событий он был так расстроен, что не вспомнил.

Галина Белая неторопливо пробиралась в толпе, изображая всей своей фигурой глубочайшую скорбь. Для довершения образа она даже пару раз всхлипнула. Пускай все окружающие видят, какой она сердечный ранимый человек – это может быть полезно.

В действительности душу Галины Белой раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, она мучилась угрызениями совести – вот ведь, пожелала Аде: «Чтоб ты сдохла!», а ее и впрямь убили. С другой стороны, она ощущала небывалое торжество: вот как пожелала, так и случилось. Неужели она действительно близка к неким высшим силам, неужели там наверху прислушиваются к ее желаниям?.. А ведь такое – не пустяк! Это может здорово помочь ей в работе, потому что покойная Аделаида была права в одном: главное – деньги! Пока есть деньги, будет и любовь…